Конечно, со всеми сразу не побеседуешь. Но ведь эти люди приехали, не просто так. Их вызвали. Их предусмотрительно оповестили «молнией»: «Ваш вопрос слушается в 13.15. Явка без опозданий».
В других случаях, видимо, можно опаздывать. Такая уж дисциплина. Иначе страховочная приписка «без опозданий» не понадобилась бы.
Итак, вопрос слушается в 13.15. Мы готовы со всей непосредственностью порадоваться столь точному расчёту. Но ни в 13.15, ни в 14.15 приглашённого «молнией» в кабинет не зовут. Вопрос в лучшем случае назреет к вечеру, в худшем — его перенесут на следующее заседание.
— Погуляйте, товарищи. Задержитесь на пару деньков.
А задерживаться директору ой как на хочется! У него завод. У него тысячи людей и множество дел.
«Вынужденная посадка» всегда неприятна. У каждого свои планы, своё расписание. Человек работает в учреждении. Учится в вечернем университете. Он самозабвенно поёт после работы в академическом хоре или с увлечени ем осваивает фигурное катание. Пишет книги о своём производственном опыте или нянчит внука. Хороший, милый карапуз, а оставить его не на кого. По сей причине установлены дежурства.
Человек торопится. Но вдруг кто-то лезет к нему в карман. В тот карман, где у него время. Чья-то грубая рука тащит из этого кармана как мелкие монеты — минуты, так и крупные купюры — часы, сутки.
Образ этот, полагаем, вполне уместен. Старая пословица гласит: «Время — деньги». Глупо и обидно терять его на «вынужденные посадки».
Учёные подсчитали: за 70 лет жизни человек 23 года спит, 6 лет он проводит за едой.
6 лет за едой? Это смотря в какой столовой он обедает. У иного на ожидание гуляша с вермишелью и все 12 уйдут.
Плохо, очень плохо, когда лучшие годы похищаются у человека нерасторопными официантками и нераспорядительными директорами пищеблоков. Не легче и не утешительней, если в той же незавидной роли выступают словоохотливые докладчики.
Задача докладчика — рассказать, допустим, о том, как выполняется план по выпуску деревянных бочек. Сколько на это надо времени?
— Мне минут шестьдесят, — говорит докладчик, и на лице его блуждает застенчивая улыбка тяжелоатлета, который вышел на помост, чтобы установить мировой рекорд по поднятию тяжестей.
«Мне минут шестьдесят…» Мне, то есть ему. А другим это нужно? Он начнёт, конечно, с того, что человек произошёл от обезьяны. До бочек доберётся только к концу второго тайма, если применять спортивную терминологию. Потом попросит дополнительное время.
Бондари, собравшиеся в зале, конечно, зашумят. Председательствующий, конечно, их будет успокаивать:
— Тише, товарищи! Мы работаем только час.
Смешно: «работаем». Никто тут не работает. Здесь переливают из пустого в порожнее, делового разговора нет, быка за рога не берут, а если бы брали, то на доклад, 10–15 минут, на выступление — 5. Пожалуйста, выдавайте конкретную критику, конструктивные предложения. Краткость — сестра таланта не только в художественной литературе.
Племя похитителей времени многолико. Сферы их действия разнообразны. Беды, причиняемые этими действиями, велики. На ином заводе — за год тысячи часов простоев. Отчего? Оттого, что кто-то очень рассеянный забыл, когда надо подать заявку. Кто-то очень разболтанный не выписал накладную. Кто-то очень безответственный запоздал «подать на визу». Словом, не утрясли, не утрамбовали. Решили: «Успеется, время терпит».
А оно, коварное, не стерпело. Станки стоят, рабочие в курилке, план издаёт недвусмысленный треск.
Если всё это происходит в начале месяца, особой тревоги руководители не испытывают. Хотя на столе директора уже не первый час горит красная лампочка. Ничего: есть третья декада, есть последняя неделя, есть 31-е число! Тогда будет брошен воинственный клич: «Братцы, ляжем костьми!» Тогда послышатся тревожные удары в рельс, повешенный около заводоуправления. И хор диспетчеров энергично затянет «Дубинушку». Объявляют двенадцатибалльный штурм.
Рельс выручит, «Дубинушка» поможет. 31-го числа рапортуют: «Выполнили. Досрочно. На час раньше». Гоните, мол, премию.
А гнать надо не премию. Похитителей времени гнать. Тех, кто живёт по давно забытой рекрутской формуле: «Солдат спит, а служба идёт».
