А Старичок и вправду волшебником был. Усмехнулся он и ответил:
— А не шутишь ли ты, неудачник? Неужели обязательно быть волшебником, чтобы простую справку тебе выдали? Пойду-ка я за ней сам. И не как волшебник, а как обыкновенный проситель.
Несколько раз ходил Старичок туда, где справки дают, ничего не добился. То, говорят, подождите: заседают. То, говорят, посидите: совещаются. То, говорят, покурите: дебаты продолжаются. То, говорят, уходите, потому что неизвестно, когда они кончатся.
Побрёл он по городу и в других конторах ту же картину увидел.
— Сейчас нельзя, папаша: говорят тут товарищи…
— И давно говорят? — спрашивает.
— Да часа уже полтора.
— А долго ещё то же самое делать будут?
— Да столько же, если не больше.
Рассердился Старичок, стукнул палкой.
— Ай-яй! Не понимают люди, для чего язык им дан. Язык — это благо. Но он может стать и бедствием. Пусть говорят! Пусть говорят! А с этой минуты — ещё и впятеро длиннее! Унты-панты-манты!
И как только он произнёс эти слова, со столба, что стоял при въезде в город, упала табличка с надписью: «г. Дебатово». И появилась другая: «г. Старовеликодебатово-на-Малой Велеречивке».
Улицы тоже таблички изменили. На смену прежним названиям: Гончарная, Кулинарная, Лесная — новые пришли: улица имени Лучших Людей Посудо-Гончарной Промышленности и Силикатно-Керамического Производства, улица имени Почётного Гражданина Старовеликодебатова-на-Малой Велеречивке Передовика Кулинарного Дела Повара Столовой № 13 Ивана Ивановича Иванова, улица имени Нашего Зелёного Друга, а также Его Защиты от Потрав, Пожаров и Различных Вредителей.
А жители города стали изъясняться очень пространно. Друг к другу они обращались не иначе как «всемимногосовершенноискреннеуважаемый».
Если шофёр нарушил правила и повернул не туда, регулировщик останавливал его и говорил:
— Что же вы, всемимиогосовершенноискреннеуважаемый, повернули с улицы имени Лучших людей Посудо-Гончарной Промышленности и Силикатно-Керамического Производства на улицу имени Нашего Зелёного Друга, а также Его Защиты от Потрав, Пожаров и Различных Вредителей на красный свет и тем самым нарушили правила движения автомобильного и иного транспорта по улицам, утверждённые Советом В семи многосовершенноискреннеуважаемых Регулировщиков города Старовеликодебатова-на-Малой Велеречивке?
Водитель отвечал регулировщику столь же многосложно, и, пока они объяснялись, в городе возникала гигантская транспортная пробка. И длинной чередой стояли омнибусы, кебы, трамы и автомобили.
На дежурный вопрос «как поживаете?» горожане отвечали подробно, всесторонне и глубоко.
При этом нередко, запутавшись в словах, теряли мысль, и тогда один просил другого:
— Постой, всемимногосовершенноискреннеуважаемый, о чём же я тебе начал рассказывать? Напомни.
Больные выздоравливали быстрее, чем врачи успевали заполнять историю болезни.
Дети в этом городе рождались поздно: родители очень долго объяснялись в любви.
Прокурор несколько месяцев произносил обвинительную речь, требуя присудить обвиняемого к двум неделям домашнего ареста.
Шестидесятилетний юбилей одного горожанина так затянулся, что в конце чествования его поздравляли уже с семидесятилетием.
В магазинах продавались пластинки долгоиграющие и очень долгоговорящие.
Репортажи о футбольных матчах длились сутками: матч уже давно закончился, а комментаторы всё комментируют, комментируют…
Авторы мемуаров успевали до конца жизни написать только первую часть труда — «Детство». Как они провели отрочество и юность, никто не знал.
Писатели писали длинно. Они работали над трилогиями и тетралогиями. На тех, кто писал покороче, смотрели с пренебрежением: малоформист, несерьёзный человек.
На них указывали пальцами:
— Э, люди, посмотрите на него! Он уже почти вышел из начинающих, а не приступил к созданию многологии.
На собраниях устанавливали регламент: десять дней — докладчику и по одному дню — выступающим в црениях.
И чему бы ни были посвящены форумы, симпозиумы, коллоквиумы и ассамблеи — ремонту телятников, торговле пионами или качеству губных гармошек, — докладчики начинали издалека, с происхождения человека.
