— Приятно слышать!
Крамм достаёт из ящика стола чёрную папочку.
— Ради первого дня не будем мелочиться, будем великодушны… Хоть вы и начали только в двенадцать часов, посчитаем вам полный день. Восемь часов на десять марок будет восемьдесят, вот, пожалуйста. Выпейте пива за ваше новое место работы!
Я поблагодарил как подобает. Крамм улыбнулся. Я ушёл, чтобы повесить в шкафчик свой халат на тоненькие стальные плечики. К халату прилип последний кусочек девушки на шпильках.
Уве спрашивает, не подвезти ли меня куда — нибудь по пути. Я и сам толком не знаю.
— А то, может, выпьем вместе по кружке пива?
Я медлю с ответом. Ведь я должен экономить, ради Юдит.
— Ну, ладно, поехали, я угощаю! Вообще-то обычно бывает наоборот, угощают новички, но у тебя, я вижу, туговато с деньгами, правильно?
Я пытаюсь отговориться. Мол, ещё не факт, что завтра я снова вернусь сюда…
— Ах, перестань! — возмущённо восклицает он. — Самое худшее уже позади. Сегодня был нестандартно тяжёлый случай, такие бывают нечасто! А завтра всё обойдётся мирно и безобидно… Вот увидишь!
Мы едем на его «БМВ» в Нойхаузен, в Таксис — парк. Там обычно бывает посвободнее.
Пиво усиливает мой кашель, но тем не менее я быстро проглатываю его. После чего кашляю, загнувшись под стол.
— Сколько Крамм тебе даёт? Десять марок? И за такие деньги ты работаешь? Надо постараться поскорее попасть в штат, получить постоянное место!
Я безучастно киваю.
— За сегодняшний несчастный случай я, например, получил двадцать марок премии. А тебе премия не полагается. Подручные на временной работе ни на что не могут претендовать. Так ты никогда не разбогатеешь!
Он говорит вполне разумные вещи.
Официант поставил перед нами ещё по кружке пива, за эти плачу я.
Уве понижает голос и говорит, что есть и дополнительные возможности кое-что заработать…
Я наклоняю к нему ухо и спрашиваю какие.
— Ну, например, многие хотят что-то положить в гроб своему любимому покойнику. Книгу там, фотографию. Бутылочку пива, допустим. В Баварии это почти традиция! Но всё это запрещено. Из-за пиетета…
— Ах вот оно что!
— Да, трудно поверить. Надписи на могильных плитах, например, могут содержать только библейские изречения или что-нибудь из Гёте!
— Неужто?
— Да. И ещё…
— Что?
— Ну, вот это, например. — Он показал мне золотую серёжку. — Но тут надо быть осторожным, бдить во все глаза.
— Ну, это понятно.
— Лучше всего перед тем, как гроб запломбируют.
— А чего это ты со мной так разоткровенничался?
— Слушай! — говорит он. — Ведь нам же вместе работать! Чего я тут буду секреты разводить?
— И то верно.
— Я предпочитаю сразу же говорить людям всё как есть, понятно тебе?
— Всё понятно.
Он опорожнил вторую кружку и заказал себе третью.
— Между нами говоря… Есть у нас один коллега… не буду называть его имени… он даже охотится за золотыми зубами!
— Нуда!
— Правда! Но не тогда, когда могила открыта, как обычно, нет, он берёт золото у почти что ещё живых! У него с собой всегда щипчики в кармане!
— Не может быть!
— Может! Я не вру. Не слабо, правда? Всё-таки это немного слишком. Надо же всё-таки иметь какой-то страх божий, хотя бы перед лицом смерти, как ты считаешь?
Я полностью с ним согласен. Когда человек умер, он заслуживает хоть толику уважительного отношения к себе. Без всякого сомнения.
Он хлопнул меня по плечу, захмелев от выпитого пива и выпучив глаза.
— Ведь придёшь завтра? А?
— Пока не знаю.
— Да брось ты! Приходи! Завтра в первой половине дня будет весело! Потому что мы забираем одного грека. То-то будет потеха!
— Почему?
— Сам увидишь. Смотри, не пропусти! Надо хоть раз при этом поприсутствовать. Там всегда такое творится!
Он меня заинтриговал, но никаких подробностей рассказывать не стал, улыбаясь про себя и протирая свои очки.
Я простился с ним и зашагал в сторону площади Красного Креста. Я старался ни о чём не думать. Это был мой первый вечер после рабочего дня — за долгое время.
