– Скажи, Григорич, в тебя по жизни часто стреляли? – Поинтересовался подполковник. Они друг друга знали много лет, о многом успели переговорить на дачной баньке генерала, но эту тему никогда не поднимали.
– Веришь, Петро, ни разу. А случаев, когда вооруженных бандитов брал, не скажу, что сотнями, но десятками могу посчитать. – Грыжин задумался, что-то вспомнил и грустно улыбнулся: – Вру. Сонечка в меня раз пальнула.
– Дочка? – Не понял Ерожин.
– Она. Три годика ей было. Я ружье на стул положил и замешкался. Малышка его подняла и уронила. Чудом не задело. А дробь зарядил крупную, на глухаря собрался. Так, что и в меня залп был. А бандитской пули увидать не пришлось. – Генерал смолк и засопел. Подполковник понял, что Грыжин загрустил о своей Соне. Прошло больше года, со дня, как ее убил бандит Кадков, но Иван Григорьевич продолжал тосковать по дочери остро. Ерожин тоже ударился в воспоминания, и припомнил свои две пули, которые прошли рядом с сердцем. Тогда его ранение сблизило их с Надей. Подумав о жене, подполковник осознал, что ужасно соскучился. И еще раз дал себе слово, «амуров» на стороне больше не заводить.
Чем ближе часовая стрелка подползала к семи, тем собрание становился сыщик. Напряжение росло с каждой минутой. Ерожин не верил, что в Кирилла стреляла Марыся. Но, как она поступит теперь, когда Грыжин припер ее к стенке, подполковник предположить не мог.
Без одной минуты семь в комнатенку заглянул Вязов. Лицо старшего лейтенанта выражало растерянность.
– Что случилось, Дима? – Спросил подполковник.
– Петр Григорьевич, она появилась. Приехала совершенно открыто в лимузине с водителем. В гостиницу вошла с цветами. Громко попросила администратора, чтобы ее кто-нибудь проводил на второй этаж. Объяснила, что ей там назначил свидание старый генерал. Мы ее визуально обыскали, она в коротенькой юбочке и блузке. В руках три розы. Оружия ей спрятать некуда. Ее Маслов в холле задержал, но что предпринимать дальше, мы не знаем.
Ерожин задумался. Он ожидал чего угодно, но не такой наглости. Естественно, что никакого пистолета с глушителем у девицы нет. Она просто насмеялась над ними:
– Скажите, что генерал днем по неотложным делам покинул Москву. – Сказал он Вязову.
– Ну и блядища! – Шепотом высказался Грыжин.
– Да, Иван, Григорьевич, сделала нас Марыся-Дина. Ну, что же, зато у тебя теперь дом украсит личное чучело, да и мундир сохранится без дырок. – Грустно пошутил подполковник. Через пять минут к ним заглянул Коля Маслов.
– Петр Григорьевич, она оставила для генерала записку. – Сказал молодой человек и протянул Ерожину конверт.
– Это ни мне, это ему. – Покривился Петр Григорьевич, указав на Грыжина. Генерал брезгливо взял конверт, достал из кармана очки и вынул записку.
– Ну, что там? – Нетерпеливо спросил Ерожин.
– Читать, что ли? – Мрачно переспросил генерал.
– Ясное дело читать. – Медлительность друга Ерожина раздражала. Грыжин тяжело вздохнул и приступил к чтению:
«Милый Иван Григорьевич, мне очень жаль, что нам не удалось встретиться. Я очень люблю пожилых мужчин, а генерала в числе моих поклонников никогда не было. Надеюсь, вы мне поможете этот пробел заполнить.
Трахаюсь я бесподобно. Ваша Дина» – Тут еще приписка. – Проворчал Грыжин.
– Читай, приписку – Без особого энтузиазма предложил сыщик.
«Что касается квартиры и дачи вдовы академика Понтелеева, то я не вправе ими распоряжаться. Я только помогаю пожилой женщине. Если вы имеете к ней материальные претензии, решайте их совместно»
– Нас как пацанов. – Подытожил Петр Григорьевич и, посмотрел на генерала:
– Григорич, там у тебя во фляжке еще осталось?
Грыжин усмехнулся и полез в карман:
– Шалишь, девчонка. Генерал так легко не сдается. Завтра же поеду к «своей» вдовушке и заставлю ее лично войти в права наследования. Она законная супруга и никакая Дина, Марыся ей не помеха. – Зло заявил Грыжин и протянул сыщику фляжку.
* * *
Надежда Петровна Голикова вернулась из больницы во втором часу ночи. Метро уже закрылось, и женщина взяла такси. Мюллера она оставила спящим. Профессору сделали укол еще в квартире. Голикова сопровождала его в больницу и там договорилась с дежурным врачом, что останется возле него сиделкой. Около часу ночи дежурный врач сообщил ей, что опасность для жизни больного миновала, и он будет спать до утра. Только после этого она и решилась оставить «мужа»
