– А ты сам, как думаешь?
– Пока, никак не думаю. Если и застрелила, доказательств у нас пока нет. У меня появилась одна мысль, но я сначала должен ее проверить. – Ответил Ерожин.
– Но можно доказать, что она спала со стариком. – Настаивал Бобров.
– В России нет закона запрещающего спать с мужчиной после определенного возраста. – Усмехнулся Ерожин.
– Но элементы аферы в ее поведении налицо. – Не соглашался Никита Васильевич.
– В том случае, если вдова даст на Марысю показания. А она не даст, потому, что сама пойдет по статье. Зачем ей в камеру? – Рассудил Ерожин.
– Хитра стерва. – Согласился Бобров. Ерожин кивнул и на мгновенье задумался:
– Марысю сфотографировали?
– Да, в группе есть оператор, который работает скрытой камерой. – Успокоил сыщика Бобров.
– Тогда, я распишусь в протоколе и рвану от сюда. Теперь у нашего бюро много работы. Надо последить путь прекрасной полячки в Москве. – Ерожин пожал руку полковнику и, закончив формальности, поспешил покинуть галерею. Он повидал Дину-Марысю и понял, что застреленный Кирил Андреевич был прав. Спутать ножки вдовы драматурга Шагрова, с ножками вдовы академика Понтелеева нормальный мужик не сможет.
* * *
Иван Григорьевич Грыжин обычно в оперативную работу своего шефа не вмешивался. Но узнав, что Петр Григорьевич имел с Диной-Марысей беседу, очень возмутился, что девицу отпустили.
– Надо было ее задержать под предлогом соучастие в краже картины Шагала. А потом крутить. В камере с нее бы спесь живо сошла. – Доказывал он Ерожину: – Такой момент ты, Петро, упустил!
Петр Григорьевич только посмеивался. Что генерала совсем выводило из равновесия:
– Ты посылаешь меня под юбку к вдове! Я там Ваньку валяю, в актеры на старости лет пошел. А толку? – Генерал распылялся все больше. Не помог даже вечный армянский коньяк. После глотка из фляжки Иван Григорьевич вовсе не успокоился, а продолжал стыдить своего директора.
– Вот, что, Григорич, хочешь свою версию проверить, пожалуйста. Есть такая возможность. – Предложил Ерожин.
– Давай. Я готов дело до конца довести. Мне перед шоферюгами стыдно. Пора отчет за аванс давать. Да и хватит уже с этим делом колупаться. Все же ясно. – Воодушевился Грыжин.
– Тогда поехали твое чучело заказывать. – Усмехнулся Петр Григорьевич.
– Это еще зачем? – Не понял Иван Григорьевич.
– Поехали, по дороге объясню. Форму свою парадную прихвати. Без нее не получится. – Предупредил подполковник.
– Ну, прямо Шерлок Хомс! Что же, может быть, ты и дело, Петро, задумал. – Почесал плешь Грыжин, после того, как Петр Григорьевич поделился с ним своим планом. Они подъехали к зданию кукольного театра на Самотеке, Ерожин приткнул машину возле служебного входа и резво поднялся на крыльцо. Пожилая седенькая вахтерша, внимательно взглянула на удостоверение подполковника, выспросила, что его привело в театр, и куда-то позвонила. Через пять минут в служебный холл вбежал маленький юркий человечек с крупным заинтересованным носом и веселыми глазками.
– Вот Кеша Маркин. Он у нас главный кукольник и если Маркин не поможет, больше тут вам делать нечего. – Сообщила вахтерша и отвернулась. Маркин провел Петра Григорьевича на скамейку в гардеробной и подробно выслушал пожелания заказчика.
– А где этот генерал? Можно взглянуть? – Попросил Кеша. Петр Григорьевич вывел кукольника на улицу, подвел к машине и познакомил с Иваном Григорьевичем.
– Пойдет. Пять тысяч и на час его ко мне в мастерскую. – Сообщил Кеша, и его веселые глазки хитро заблестели.
– Когда? – Поинтересовался Ерожин.
– Через пятнадцать минут я освобожусь, и поедем. – Ответил кукольник и быстро убежал обратно. Подполковник собрался сесть в машину, но сигнал мобильного телефона, его остановил.
– Петр Григорьевич, вы меня слышите? – Ерожин узнал Глеба, хотя слышно его было плохо.
– Слышу, Михеев. Ты где? – Крикнул он в трубку.
– Я за Воронежом. Пока никаких особых происшествий. Если не считать, что нас еще перед Ельцом обогнала синяя «пежо», которую я видел у автобазы. – Сообщил Глеб.
– А зачем приезжал утром Пал Палыч, ты пока не выяснил? – Пытался докричаться Ерожин.
