Петр поднялся, прошелся по кабинету, собрал свои записи и понял, что до боли хочет оказаться там, рядом с Надей. Он надел куртку, спустился вниз и поехал к Вишневскому.
Физик Семен Яковлевич Вишневский жил в старых кирпичных домах возле метро Университет. В девять часов ученый был на ногах, и сразу открыл дверь. Ерожин увидел сухого, сутуловатого пожилого мужчину, в стеганной безрукавке, валенках и при очках, надвинутых на лоб. Отметив про себя, что для конца лета, доктор физических наук одет немного не по сезону, Ерожин поздоровался и, представившись, попросил разрешения войти.
– Садись, сынок, чай пить. – Предложил Вишневский, провожая гостя на кухню. Петр Григорьевич не отказывался. Пол стакана кефира его организм уже забыл и требовал завтрака. Усевшись за маленький кухонный стол, гость получил стакан чая и разрешение брать все, что видит. А видел сыщик порезанную на газете колбасу, остаток плавленого сыра и масленку с отбитой ручкой.
– Сервировка холостяцкая. – Улыбнулся Ерожин, оглядывая кухню. Тут так же, как и в квартире академика Понтелеева, все пространство занимали книги. Но если в доме покойного Валерия Андреевича оставались свободные плоскости, то у Вишневского было завалено все. Хозяин с трудом разгреб от книг и научных журналов четверть стола для завтрака.
– У меня попросту. Не желаю тратить драгоценное время на мытье посуды. Ем с бумажек. Их мыть не надо. – Строго пояснил физик, и принялся жевать бутерброд с колбасой. Ерожин кивнул и последовал примеру хозяина. Остаток плавленого сырка они по-братски разделили.
– Чем могу помочь? – Спросил ученый, когда на столе ничего не осталось.
– У меня к вам огромная просьба. Я хотел бы понять, что означают эти записи. Я предполагаю, что это научная работа, но ее содержание для моих милицейских мозгов не доступно. – Улыбнулся подполковник и достал из своего кейса синюю картонную папку, завязанную старомодными тесемочками. Вишневский взял папку, аккуратно развязал тесемки, затем опустил очки на глаза и углубился в записи.
– Это серьезная научная разработка какого то прибора. Я за пять минут ответить вам не смогу. Если вы хотите получить исчерпывающий ответ, оставьте мне эти записи на несколько дней.
– Конечно. Буду вам очень благодарен. – Кивнул Ерожин.
– Что-нибудь еще? – Спросил Вишневский, возвращая очки на лоб.
– Я хотел бы подробно выслушать историю на кладбище. Я знаю, что Кирилл Андреевич затеял там скандал с вдовой. – Сказал Ерожин.
– Откуда вы это все прознали. – Удивился физик.
– Некоторые свединя я получил у адменистратора академии Рогова. Но он только что вернулся из командировки и не имел времени со мной поговорить подробно.
– Рогов скользкий и непрятный тип. Он так и лип к Понтелееву последнее время. Кстати, не в какой командировке этот тип не был. Рогов женат на моей дальней родственницы и я точно знаю, что он последнии два месяца торчал под Москвой в ее шикарном доме на Красной Пахре. Делая какие то аферы с арендой наших помещений сомнительным фирмаочкам, этот тип от столицы далеко не отходит.
– Странно. Но именно он рассказал мне об инценденте на кладбище и уверял, что только что вернулся из командировки.
– Ой, какая же это все гадость. – Поморщился Вишневский. – Зачем вам это ворошить?
– Я расследую убийство Кирилла. В день похорон это был последний эпизод, когда его видели живым. – Пояснил Ерожин, по хозяйски сворачивая бумажки, и все что осталось от трапезы.
Хозяин стащил с себя один валенок, почесал пятерней пятку и, наморщив лоб, быстро заговорил:
«Кто это»? Спросил Кирилл и ткнул пальцем в Марину Васильевну.
«Это вдова. Марина Васильевна Понтелеева». – Ответил я.
«Какая к черту, вдова!? Это какая-то коротышка! Гоните прочь эту карлицу. Валера женился на классной девчонке, а эта пигалица откуда взялась?! Пошла отсюда приживалка паршивая. У жены брата ноги от ушей росли, а у тебя задница по земле волочится»! – Вот дословно весь текст, который прозвучал у могилы Валеры. Я могу ошибиться лишь в знаках препинания. – Отчеканил Вишневский и с прищуром взглянул на гостя.
– Ну и память!? – Изумился Ерожин: – Дайте, я запишу.