– Какое имущество? – с досадой спрашивал Кар, не предвидевший такого поворота событий.
– Как какое, а портфель! Это же чужой портфель!
– О господи! – простонал Кар.
– Во-вторых, – продолжала Серэна, – незаконное проникновение в чужое помещение, в-третьих, взлом – там, он говорит, наверняка придется вскрывать замки многих дверей. За все это грозит тюрьма. И потом…– Она помолчала, – И потом, он подозревает, что это вообще провокация.
– Провокация? – вскричал Кар. – У него есть какие-нибудь данные?
– Данных нет, он сам честно признался, есть интуиция…
– Ах, интуиция, – с облегчением повторил Кар, – пусть не боится. Если у него кишка тонка, я сам смотаюсь за этим портфелем. Тогда на войне и не такое делал. Ты думаешь, снять часового легче? Только там в случае неудачи грозила смерть, а не какие-то два-три месяца тюрьмы.
– Ты бы пошел на это? – Серэна смотрела на него с восторгом. Потом вдруг тихо и очень серьезно сказала: – Кар, я должна тебе выдать одну тайну.
– Какую? – испуганно спросил он.
– Я тебя очень люблю…– еще тише прошептала она.
– А разве это тайна? Я-то думал, что все об этом давно знают! – Кар изобразил удивление.
– Ну, знаешь! – вскричала Серэна. – Твоей самоуверенности нет границ. Представь, нет, не все. И я еще подумаю и, пожалуй, пересмотрю…
Но он закрыл ей рот поцелуем.
Однако жертвовать собой Кару не пришлось, в «Очищении» нашлось немало отчаянных ребят, готовых на все во имя святого дела. После коротких дебатов вопрос был решен: изъять список ценой любого риска, опубликовать, провести вокруг этого факта широкую дискуссию, подать протесты, выйти на демонстрации. Чтоб неповадно было преследовать любое прогрессивное движение и его вожаков.
Эдуард стоял на своем. Убедил его аргумент, выдвинутый Серэной: да, тому, кто похитит документ, грозят неприятности, но, если все так и оставить, неприятности грозят многим их товарищам, лидерам «Очищения» и не только «Очищения». Эдуард сдался.
Итак, фальшивка, изготовленная полицейскими специалистами, покоилась в тщательно запертом на ключ портфеле, портфель спрятан в один из ящиков большого шкафа в кабинете президента Университета, достаточно далеко и в то же время так, чтоб даже самый неопытный похититель мог его обнаружить. Похититель, ловкий, смелый и сообразительный студент второго курса лингвистического факультета, готов. Дата – ночь на воскресенье, когда сторожа Университета обычно теряли бдительность и или спали, или смотрели ночную программу телевидения, – была определена.
Вот теперь Кару оставалось провести вторую часть своего плана, неизвестную не только очищенцам, но и вице-директору Бьорну.
Эта часть была куда сложней, чем первая, и натолкнул Кара на его идею, как ни странно, Эдуард.
Однажды он пригласил Кара к себе домой – эдакая холостяцкая обитель, арендуемая им в пригороде. Они сидели и разговаривали на разные умные темы. Кар любил слушать Эдуарда, он немалому научился во время таких бесед.
Неожиданно зазвонил телефон. Эдуард не спеша подошел к аппарату, нажал кнопку на каком-то небольшом ящике, стоявшем рядом, и снял трубку. Поговорил, снова нажал кнопку и вернулся к дивану.
– Что за штука? – полюбопытствовал Кар, указывая на ящик.
– Магнитофон – приставка к телефону, – пояснил Эдуард. – Перед тем как снять трубку, нажимаю клавишу, и весь разговор записан.
– Зачем? – удивился Кар.
Эдуард усмехнулся:
– Видишь ли, когда участвуешь в мало-мальски прогрессивном общественном движении, никогда не знаешь, на какие подлости и провокации пойдет правительство и его секретные службы, чтоб на чем-нибудь поймать тебя и вывести из игры. Так что я принимаю кое-какие меры предосторожности. И в переписке, и в некоторых частных разговорах, и в телефонных переговорах. Они наверняка меня прослушивают, но и я все телефонные разговоры, которые веду, записываю. Мало ли что! Знаешь, сколько раз мне угрожали по телефону или, наоборот, делали всякие предложения? Ого-го! У меня все голоса записаны. Все их слова. Так-то!
И когда Кар продумывал свой план, он вспомнил этот разговор.
Накануне дня, выбранного для совершения акции «Портфель», как окрестили для пущей конспирации очищенцы свой замысел, поздно ночью в квартире Эдуарда раздался телефонный звонок.
