— Так я же и прошу на войну меня отпустить. Вон в газете написали про набор казачьего войска. И в городах молодёжь в добровольцы записывается, — с недоумением глядел на наставника парень.
— Эх, не хотел я грех на душу брать, да видно от судьбы не уйдёшь, — горестно вздохнул старик, подъехал к воспитаннику ближе и потрепал густую чёрную шевелюру. Предчувствие скорой разлуки тисками сжало сердце. — Наверное, сейчас тебя в войско определять будем.
Пыля по дороге, казачий отряд скоро нагнал двух странных путников. К седовласому бородатому попу подъехал атаман.
— Далеко ли до «Холодных ручьёв», старик?!
— И тебе — здрасьте, казачок, — недобро усмехнулся поп. — Станица впереди за холмом, мимо не проскачешь. Но ты коня — то попридержи, дело у меня к тебе… секретное.
Пожилой бородатый казак махнул нагайкой, указав остальным не останавливаться, а сам присмотрелся к очень странному попу.
— А ты, батюшка, никак тоже вместе с нами на войну собрался, — с удивлением заметил казак висевшие на луке седла попа: кавалерийский карабин, казачью шашку в потёртых ножнах и револьверную кобуру на офицерском ремне.
— Стар я для царского призыва, уж девятый десяток землю топчу. А вот пятерых моих внуков забрать ты мог бы, но…
Заинтриговал дед опытного казака.
— И кто помешает?
— Но возьмёшь, вместо пятерых обычных казаков, одного чудо — казака.
— Не этот ли юный басурманин, тот чудик? — расхохотался догадливый казак, заметив, как гордо выпятил грудь молодой худощавый паренёк, лет шестнадцати — семнадцати. Судя по чёрным волосам и носу с горбинкой, южных кровей в казачке намешано с избытком.
— Алексей — православный казак, — заступился за приёмного сына Матвей. Ему не понравилось пренебрежение атамана к неизвестным путникам. Настоящий боец должен бы обратить внимание на знаковые мелочи. — И подобного воина ты ещё не видывал. Тут недалече полигон устроен. Поедем, посмотришь, только без лишних глаз.
— Ну, поедем, старче. Повесели бывалого вояку, — рассмеялся атаман в расшитых золотом погонах. Необычный поп его всё же заинтересовал.
Алексей никогда не видел таких погон на казаках, наверняка, чин большой. Вообще, это был пробел в его военной подготовке — дядька Матвей не обучал воспитанника строевой муштре и воинской субординации. Но спрашивать сейчас казалось не к месту, юноша закинул за плечи деревянный короб и трусцой поспешил за удаляющимися стариками.
Пока добрались до полигона, казаки познакомились чуть ближе. Матвей узнал, что Никифор Плетнёв, так звали атамана, успел повоевать на Маньчжурском фронте с японцами. А атаман, наконец, понял, что повстречался с легендарным Матвеем Ермолаевым — героем ещё Турецкой компании, той войны, когда самого Никифора и на свете — то не было.
— Какой — то странный полигон, — удивлённо осмотрел пологий склон холма казак.
Среди густо поросшей степным ковылём каменистой земли зияли глубокие траншеи, виднелись бревенчатые настилы блиндажей, стояли избитые пулями деревянные идолы в человеческий рост, некоторые были словно топором изрублены. На самом гребне холма вертикально торчали жердины с оранжевыми тыквами на конце.
— Земелька бросовая, вот и балуемся с мальцом тут, — слезая с коня, объяснился Матвей. — С чего экзамен начнём?
— Пусть казак сперва выездку покажет. С седла по тыквам отстреляется. А потом шашкой на полном скаку жерди срубит.
Атаман предполагал, что паренёк будет двигаться по плоской вершине холма. Однако Алексей, сбросив с плеч ношу, прыжком вскочил в седло, освобождённое наставником, и погнал коня вниз по склону. На ходу он закинул за спину карабин и опоясался ремнём с шашкой в ножнах и кобурой револьвера. При этом конь перепрыгивал через траншеи и всё ускорял бег под горку. Достигнув подножия холма, Алексей снял со спины карабин и, развернувшись в седле, выстрелил.
Оранжевая «голова» жердины разлетелась на осколки.
— Ух ты, на скаку, с трёхсот шагов, прямо в тыкву?! — вырвался озадаченный возглас у бывалого казака. Очень редко кто способен на такой трюк.
— Ещё чего, эдак на бесёнка тыкв не напасёшься, — проворчал старик, — с глины «головы» лепим.
