— В его глазах все незначительно, кроме его самого.
— Но ты вернулся в Мемфис, и я твоя.
— Ты умна и красива — два качества, необходимые царской супруге.
— Шенар не передумал на мне жениться.
— Почему же ты колеблешься? Неблагоразумно отказываться от такой великой судьбы.
— Я вовсе не благоразумна, ведь я влюблена в тебя.
— Будущее…
— Меня интересует только настоящее. Мои родители в деревне, наше поместье пустует… Может быть, там нам будет удобнее, чем в тростниковой хижине?
Было ли любовью то безумное удовольствие, которое он делил с Красавицей Изэт? Рамзес напрасно спрашивал себя об этом. Ему достаточно было лишь этой плотской страсти, этих опьяняющих моментов, когда их тела так гармонично сливались, что составляли одно существо, захваченное вихрем любви. Своими ласками Изэт умела разбудить его желание и разгорячить, но еще никогда ей не удавалось изнурить его. Как ему было трудно уходить от нее, томной, обнаженной, протягивающей руки, чтобы задержать любимого!
В первый раз Красавица Изэт заговорила о свадьбе. Сын Фараона, возмутившись, совершенно не согласился с ней. Насколько ему было приятно ее общество, настолько же ему претила мысль о создании семьи. Конечно, несмотря на их юный возраст, они уже были мужчиной и женщиной, и никто бы не стал сопротивляться их союзу. Но Рамзес считал себя не готовым к этому серьезному шагу. Изэт не стала упрекать его, но мысленно пообещала себе со временем убедить его. Чем больше она его знала, тем больше верила в него. Чтобы ей не посоветовал ее рассудок, она будет прислушиваться только к своему внутреннему голосу. Его тело, дающее столько любви, было незаменимым сокровищем, более драгоценным, чем любое богатство.
Рамзес отправился в центр города, в дворцовый квартал. Амени, должно быть, с нетерпением ждал его возвращения. Интересно, продолжил ли он свое расследование и добился ли результатов?
У входа в палаты Сына Фараона стоял вооруженный охранник.
— Что происходит?
— Вы Сын Фараона Рамзес?
— Да, это я.
— Ваш писец стал жертвой нападения, поэтому мне поручили следить за ним.
Рамзес добежал до комнаты друга.
Амени лежал на кровати с перевязанной головой; у его изголовья расположилась сиделка.
— Тихо, — потребовала она, — он спит.
Она вывела сына фараона из комнаты.
— Что с ним произошло?
— Его нашли на свалке северного квартала: он был, как мертвый.
— Он выживет?
— Врач верит в благополучный исход.
— Он что-нибудь сказал?
— Всего несколько слов, и те невнятные. Лекарства устраняют боль, но при этом погружают в глубокий сон.
Рамзес поговорил с заместителем начальника стражи порядка, занимающимся проверками на юге Мемфиса. Сокрушенный вельможа ничего не смог ему рассказать: никто в его квартале не видел нападавшего. Несмотря на допросы с пристрастием, не нашли ни одной улики. Так же было и с делом возничего. Он, без сомнения, ускользнул и, может быть, покинул Египет.
Вернувшись к себе, Сын Фараона увидел, что Амени просыпается. Когда тот увидел Рамзеса, взгляд его зажегся.
— Ты вернулся, я знал!
Голос был слабый, но ясный.
— Как ты себя чувствуешь?
— Мне это удалось, Рамзес, удалось!
— Если ты и дальше будешь так рисковать, ты сломаешь себе шею.
— Видишь, пока она у меня крепкая.
— Кто ударил тебя?
— Охранник мастерской, где хранятся негодные чернильные бруски.
— Так, значит, ты действительно добился успеха.
Лицо Амени зарумянилось от гордости.
— Укажи мне место, — потребовал Рамзес.
— Это опасно. Не ходи туда без охраны.
— Не волнуйся, лучше отдохни, чем быстрее ты станешь на ноги, тем быстрее сможешь мне помочь.
По описанию Амени, Рамзес без труда нашел мастерскую. Хотя солнце взошло три часа назад, дверь была еще заперта. Заинтригованный, Сын Фараона прошелся по кварталу, но не заметил никаких подозрительных передвижений. Склад казался покинутым.
Несмотря на оживленное движение на улице, в здание никто не заходил. Опасаясь ловушки, Рамзес прождал до вечера.
Тогда он спросил у разносчика воды, который продавал воду ремесленникам:
— Ты знаешь эту мастерскую?
— Да, там делают чернильные бруски.
— Почему она закрыта?
— Не знаю, дверь заперта уже неделю, это странно.
