— Но погодите! — запротестовал судья. — Какой приговор?! Я никому не помогал!
— Чистосердечное признание тоже делает тебе честь, — согласился Сергей, — но давайте говорить начистоту. Буквально прямо в глаза, прямо ртом. Речь идет не об абстрактном «никому», а о конкретном Сыне погибели и о следствии, которому, как ты только что признался, помогать не желаешь… — Он набрал в легкие воздуха и взревел: — Потрудись объяснить: куда, каким образом из охраняемого здания суда исчез этот злодейский преступник?!
— Демоны! Демоны. Это все демоны, — залепетал не привыкший к такому обращению судья.
— Знаю, что не солнечные зайчики, — категорично отрезал Лис. — А ты здесь что, червей для рыбной ловли разводишь? Почему не обезвредил? Где запас святой воды? Где серебряные ведра и крестообразные багры? Где, наконец, освященный песок, я тебя спрашиваю? Вы что же, «Энциклику» не читали?
— Нет, — окончательно теряясь, пролепетал судья.
— Ну, это нормально? Папа, буквально Его Святейшество, в поте лица заботится о своей вселенской пастве, пишет энциклики, опять же буллы. А в Уэльсе их не читают! Ты еще скажи, что их не получал!
— Нет…
— Фух, ты меня утомил. Ладно, об этом поведаешь следователю, хотя, боюсь, это будут твои последние слова. Я искал тут, искал, чем могу смягчить твою участь, но, похоже, ты меня понимать не хочешь. Похоже, упорствуешь и коснеешь. И я, невзирая на всю свою врожденную любовь к ближнему, ничем не смогу тебе помочь. — Лис изучающе взглянул на судью, стараясь понять, достаточно ли ясно донес мысль до перепуганного святоши.
— А-а-а… Что же?.. Вы могли бы помочь? — воспрял духом судья. — Я был бы вам безмерно благодарен.
— Освященный песок мы тебе привезли. Сбор уплатишь, и пользуйся на здоровье. С баграми, ведрами, водой, надеюсь, тоже проблем не будет… Но как же Сын погибели? Не хочешь же ты сказать, что, покинув судилище, он провалился сквозь землю?
— Нет-нет! — поспешил с ответом судья. — Пройдя через город, он направился в сторону Лондона. За ним увязались трое нищих.
— О! Твоя сознательность растет, как жар в адских котлах во время карнавала. Продолжай в том же духе. Я думаю, следователь вышнего суда, — Лис ткнул указующим перстом в сторону окна, — удовлетворится данными мне показаниями. Конечно, при условии чистосердечной финансовой поддержки означенного в энциклике предприятия.
— Ну да, ну да, конечно! — закивал судья. — Только сегодня утром мне стало известно — в город прибыл некий лесной разбойник. Он пожертвовал монастырю святого Кутберта сотню золотых и попросил аббата принять его послушником.
— Вот как? — Лис удивленно поднял брови. — Похвально. Но какое отношение этот факт имеет к рассматриваемому делу?
— Этот разбойник встречался с Сыном погибели! — преданно глядя в глаза Сергея, продекламировал судья.
— Где же?
— В полутора милях от Самманхэртской обители, в лесу.
— Значит, так, — переходя на деловой тон, начал Лис. — Сейчас быстренько пишешь распоряжение всем аббатствам, каноникам и тому подобное оказывать содействие нашей следственной группе, отсчитываешь пятьсот шиллингов и готовишь место под освященный песок — тебе его отгрузят.
— Ну шо, все слышал? — раздавалось между тем на канале закрытой связи.
— Слышал. Давай там, поторопись, а то как бы нашего Федюню местные святоши не решили, ну, скажем, собаками затравить.
— Так, может, отобедаете пока? — предложил пришедший в себя хозяин дома.
— Не хлебом единым жив человек! — Лис принял гордую позу. — С собой заверни.
Дорога медленно тянулась с холма на холм, время — изо дня в день, а Федюня со товарищи все шел к далекому Лондону. Он бы, может, шел быстрее, но всякий раз один из его спутников отправлялся в ближайшие селения, замок или монастырь за милостыней, а через несколько часов возвращался с узелком провизии, вполне достаточной, чтобы дотянуть до следующего утра.
Федюня старался убедить товарищей, что это излишне, и лес сам по себе вполне может обеспечить путников едой и питьем, но те воспротивились, и даже верный Гарри признал, что жареный бекон лучше кореньев, а пиво — ключевой воды. С неохотой Федюня вынужден был согласиться, хотя потеря времени немало огорчала его.
