Взгляд на юг... взгляд на запад... а потом глаза Марко задержались на желтовато-зеленой от тростника болотистой местности, что лежала на юго-западе. "Заросшая тростником река..." И разум вдруг прояснился.
- Марко, сынок, мы ждем твоего слова...
- Давай, племяш Марко... давай говори...
Младший из Поло кивнул. Потом поднял правую руку.
- Следуйте за мной, - произнес он. И, не оглядываясь, двинулся вперед не на юг и не на запад, а на юго-запад. На юго-запад - диагональным курсом через заросшее тростником болото, в сторону от реки.
Ехал Марко медленно. Когда все остальные оседлали и навьючили животных, он был еще в поле зрения.
И все последовали за ним через тростниковые заросли.
Путь, избранный Марко, со временем привел отряд в безлюдную местность, изобилующую крутыми известняковыми холмами, одетыми плотными рощицами зеленого бамбука. Меж этих холмов, будто язык демона, высунутый поверх оскаленных зубов, вилась быстрая речушка, вдоль которой путники долго следовали своим тростниковым курсом.
- В пещерах этих похожих на зубы демона холмов водятся демоны, - заявил татарин Петр. - По крайней мере так говорят мои дьяволы...
Но все остальные не слышали ни демонов, ни дьяволов - а только топоры лесорубов да вопли сорок и обезьян. Попалось им и несколько намеков на чье-то жилье, но местность здесь была слишком пересеченной для пахоты. Как-то раз встретился угрюмый охотник в грубой конопляной одежде, сандалиях и широкой соломенной шляпе. Желания остановиться и просто поболтать с людьми великого хана мужчина не изъявил, но не отказался обменять несколько только что убитых им кроликов на кусок соли из их запасов.
- Лицо его - сплошные загадки, - выразился маленький крылатый сфинкс в переметной суме у Марко.
Позднее отряд наткнулся на рыбаков, баграми перетаскивавших хрупкие тростниковые плоты из одного мелкого водоема в другой, сетями выуживавших жирных рыбин, в чем им помогали остроклювые птицы, шеи которых были обернуты плотными соломенными воротниками. Птицы эти послушно загоняли рыбу в расставленные сети хозяев - а воротники не позволяли им проглотить даже лакомых пескарей.
- Там, где есть рыбаки, должны быть рыбные рынки. А значит, и селения, - заметил Никколо.
- А там, где есть селения, можно получить ценные сведения о том, что нас ждет по дороге дальше. Ибо следует признать, что убогие карты, невразумительный свиток Хубилая и наши собственные умные догадки привели нас только лишь сюда, заставив испытать массу переживаний, - сказал Марко. И все с ним согласились.
Вскоре река стала шире, и на ней появились небольшие деревянные сампаны, переправлявшие товары из крестьянских деревушек, что лежали во мгле меж зелеными холмами. Все здесь очень напоминало картины классической пейзажной живописи Катая. Марко теперь наблюдал весьма оживленное движение - кто с шестом, кто на веслах, а кого тянут запряженные крестьяне или животные - вверх по реке к рыночному городу, который был всего лишь неясной отметинкой на их приблизительных картах.
Наконец однажды на закате за поворотом реки путникам открылась сторожевая пагода и кирпичные стены города. Город этот, погруженный в тень коричных деревьев, отчего и назывался Куэ-линь, не имел ни славы, ни особой важности в мировой торговле - и все же он был экономическим и культурным центром этой отдаленной провинции.
Окруженные рвом кирпичные стены в несколько раз превосходили человеческий рост. Массивные главные ворота сколочены были из толстых досок, а сверху выложены нежно-зеленой черепицей цвета окружавших город холмов. Обсаженный рядами деревьев центральный въезд роскоши ради даже был вымощен гладкими камнями - в отличие от извилистых боковых проулков, где сырая земля мешалась с навозом. По сторонам проулков за стенами прятались особнячки с хлевами, садами и огородами.
Уже зажигались масляные фонари, и все Поло, их люди и животные быстро присоединились к толпе, что спешила пройти в ворота прежде, чем они закроются на ночь. Потом отряд побродил по главным улицам города, мимо плотных кучек невысоких строений с побеленными кирпичными стенами, деревянными балками и серыми черепичными крышами. На улицу выходили маленькие лавчонки, позади которых дома их хозяев образовывали тихие внутренние дворики.
