— Это катастрофа! — приблизившись к Масуйо, воин с силой хлопнул бронированной пятерней по столу.
Наместник южных земель, оторвавшийся от работы при виде гостя, только улыбнулся.
— Что это значит, генерал? Где ваши манеры?
— Оставил их в лагере, под надежной охраной! Не до шуток, Масуйо-сама! Агенты принцессы Мичиэ, несмотря на все наши поиски и попытки изловить их, добрались до Инакавы!
— Спокойнее, друг мой. Воинское мастерство — это хорошо, но вам нужно больше времени уделять духовному самосовершенствованию.
— Хватит болтать глупости, наместник! Если златохвостый демон и леди Хикари прибудут в Серую Скалу, принц Кано определенно восстанет против своего брата! Мы должны отдать приказ о штурме особняка Акизуки…
— Спокойнее. Нам не удалось захватить в плен гостий принца Кано, но главное мы сделали — вынудили их пройти через Инакаву.
— О чем вы?!
Наместник Масуйо поднялся из-за стола и размеренным шагом подошел к окну, выглянув на улицу маленького селения, носящего то же имя, что и крепость, близ которой оно располагалось. Серая Скала.
— Садато-сама, вы слишком много времени провели на юге страны, собирая наших сторонников, и не в курсе последних событий. Принц Кано признан правящим домом страны Камней как недостойный доверия, и нам был прислан приказ о его казни. Именно для этого я привел сюда войска. Генерал Шичиро не подчинится приказу убить своего воспитанника, об этом я даже не стал заводить с ним речь. Мы были намерены пропустить гостей в Серую скалу, а затем взять крепость штурмом и прихлопнуть всех мух одним ударом, но сбор армии оказался лишними хлопотами. Мне доставили срочную шифровку от верного союзника, небезызвестного вам Акизуки Монтаро. Наши маневры были произведены с учетом указаний, полученных в шифровке, и штурмовать особняк в Инакаве мы не будем. Точно так же как не будем штурмовать замок. Лить много крови и терять людей не потребуется. Теперь — мы победили.
— Что?!
— Вы полагаете, что гостьи принца Кано будут настраивать его на борьбу за трон и за независимость нашей страны от Северной Империи? Но что если принц Юидай будет казнен по приказу дайме Камней?
У генерала, шокированного предположением возможности такого развития событий, отвисла челюсть.
— Во избежание войны леди Хикари и Кицунэ смогут убедить принца Кано начать диалог с нашим грозным западным соседом. Стать вассалом лучше, чем погибнуть. Кано согласится на переговоры, и, когда он отправится на условленное место встречи, ловушка захлопнется. На дипломатической встрече младший наследный принц будет убит, подло и жестоко, но абсолютно надежно. Восстание лишится головы! Тогда в тот же миг якобы казненный принц Юидай восстанет из мертвых и вступит в свои законные права! — Масуйо открыто торжествовал. — Теперь вы понимаете, генерал, почему я говорил о победе?
— Но… — Садато все еще выглядел смущенным, — откуда у вас и у наших союзников появилась твердая уверенность, что леди Хикари и Кицунэ станут убеждать принца Кано стать вассалом Северной Империи? Могу предположить, что они, скорее, будут склонять его к союзу со страной Лугов.
— Поверьте мне, генерал, — ответил Масуйо с таинственной ухмылкой. — Все будет так, как задумано стратегами империи. Не беспокойтесь. Леди Хикари и ее приемная дочь будут действовать в полном соответствии нашим планам. Почему? Как оказалось, и вы, и я плохо знаем леди Кадзуми.
* * *
Миваки нисколько не удивилась, когда мать вызвала ее для беседы. Последние несколько дней подобные разговоры стали уже обыденностью. Мать пыталась наладить с дочерью контакт, ходила за ней как привязанная и пыталась завести беседу, но девчонка даже не вслушивалась в ее слова.
Однако в этот раз Масуми привела хозяйскую дочь в кабинет отца, и девчонка сразу поняла, что разговор будет намного серьезнее, чем прежние. Служанка, оставшись в комнате, закрыла за собой дверь, сомкнув барьер повышенной звукоизоляции.
Кадзуми сидела в кресле хозяина кабинета, чего прежде никогда себе не позволяла. Она поднялась навстречу дочери и приблизилась к ней. Движения и взгляд ее были совершенно иными, непривычными. Столько властности вдруг проявилось в матери, что Миваки невольно почувствовала робость перед женщиной, которую прежде всегда презирала.
