Однако замыслам Иосифа не суждено было осуществиться. Иешуа использовал рог и все другие товары для того, чтобы сделать из них магические ключи от мира демонов с помощью древних заклинаний.
А теперь Иешуа поклонялись как Богу или как Сыну Божьему. Иосиф вовсе не был уверен в божественном происхождении, племянника, хотя, конечно, понимал, что мальчик был не простым человеком. В те далекие времена в мире существовала древняя великая магия. Чудовища, о которых сейчас можно было услышать лишь в легендах, тогда обитали на земле, то было время великих чудес. Теперь на свете не осталось места для чудес. Что ж, может быть, так было лучше.
Эмброуз поднес рог к губам, глубоко вдохнул и затрубил.
Грег запрокинул голову, широко раскрыв глаза.
Звук охотничьего рога.
Этот звук повторялся в его снах, однако сейчас Грег не спал. Снова и снова слышал он доносившийся из лесной чащи звук, древний звук, пробуждавший первобытные чувства.
Внезапно наступившую тишину разорвал отчаянный вой.
В ту минуту, когда на сцену поднимался Патрик О'Милойд из ирландского фольклорного ансамбля Дэндилион, солнце скрыли черно-серые тучи. Патрик безмолвно вознес молитву: наступал его звездный час. В толпе были два человека, которые должны были записывать его выступление, а кроме того, его должны записывать еще и на Би-Би-Си, а следовательно, нынешний концерт мог стать отправной точкой для блестящей карьеры. Он взглянул на барабанщика Шона Мейсона.
Мэйсон кивнул и ослепительно улыбнулся.
Патрик взял гитару. Зрители в огромной толпе то и дело оборачивались, глядя в небо, в котором сгущались грозовые тучи. Солистка ансамбля Маура Мак Хью произнесла ирландское приветствие, слова которого потонули в завывании динамиков. Тогда к микрофону подошел гитарист и повторил приветствие по-уэльски. Толпа зааплодировала, послышался одобрительный свист, а откуда-то издалека донесся звук трубившего охотничьего рога и собачий лай.
— Мы рады представить... — начал Патрик.
В следующий миг молния поразила его в голову. Мощнейший электрический разряд сотряс его тело, в передний ряд зрителей полетели куски обгоревшей плоти; гитара превратилась в лужицу расплавленного металла. Немедленно загорелись электрические провода, разложенные по всей сцене.
Зрители, стоявшие в первых рядах, в ужасе закричали, однако те, кто находился дальше от сцены, не успели понять, что произошло.
Вторая молния ударила в комплект ударных инструментов. Кожаный пиджак Мэйсона приварился к телу. Охваченный нестерпимой болью, музыкант отпрянул и сорвал тяжелый черный занавес с эмблемой Кельтского Фестиваля. Занавес накрыл его тело и тут же загорелся. Мэйсон был еще жив, но его криков уже никто не слышал из-за раскатов грома. В сгустившемся сумраке бело-голубые вспышки молний ослепляли людей. В толпе началась паника, люди попытались бежать, но тут же небеса разверзлись, и проливной дождь превратил поле в грязное болото.
Молния расщепила трехсотлетний дуб, под ветвями которого погибло не меньше двух десятков человек. Загорелась палатка с сувенирами и бижутерией, в людей полетели капли расплавленного металла. В соседней продуктовой палатке взорвался газовый баллон, в обезумевшую толпу полетели огненные струи. Упавшим уже не удавалось подняться, они погибали под ногами бежавших участников фестиваля.
Среди криков боли и ужаса, в оглушительных ударах грома и треске электрических разрядов никто не слышал звука охотничьего рога и победного рычания диких тварей.
С каждым раскатом грома, с каждой вспышкой молнии Вивьен вздрагивала. Комната погрузилась во мрак, однако молнии высвечивали силуэт Саурина, стоявшего возле окна, в их свете его обнаженное тело казалось белым. Издалека доносились отчаянные предсмертные крики, поля горели.
— Который теперь час? — спросил Саурин.
— Думаю, что-то около полудня, — Вивьен стояла рядом с ним и чувствовала исходивший от его тела холод.
— А похоже на полночь, — все так же равнодушно произнес он. — Все это не может быть естественным.
— Не знаю. Я чувствую, как под нами гудят Святыни и заливают астрал светом. Я ничего не могу там различить.
