– Грязно у нас, – внезапно сказал отец.
Иво с сомнением осмотрел комнату. Эта фраза была одной из десятка, которые парень слышал от отца дома, но обычно она произносилась, только если пыль уже скапливалась по углам комками, а сейчас она еще лежала ровно, тонким слоем.
– Я приберусь.
Спорить с отцом было бессмысленно – он умел, не двинув даже пальцем, сделать жизнь сына невыносимой так, что Иво чуть ли не на стенку лез, настолько неуютно ему становилось.
Воду парень набрал в туалете в конце длинного коридора с пятнадцатью заколоченными дверьми. За шестнадцатой жили они. Привычно окунув тряпку в ведро, Иво принялся за дело.
Уборка не заняла много времени – комната была небольшой, метра три на четыре, а обстановка – спартанской. Две продавленные кушетки, добротный, но очень старый стол, несколько табуреток, крепкий высокий шкаф с множеством царапин и радиоприемник, включавшийся по собственному желанию и отключавшийся так же, – вот и все.
Иво знал, что у других людей есть холодильники, телевизоры и даже микроволновые печи. У них с отцом из техники были только приемник, электроплитка и телефон, к которому Иво строго-настрого было запрещено подходить.
Когда Иво было лет десять, он, после разговора с учительницей, подошел к отцу и спросил:
– Папа, мы – нищие?
– Нет, мы просто другие, – ответил отец.
А через несколько лет, когда у мальчишки наступил переходный возраст и его начали интересовать девчонки, Иво внезапно начал видеть гораздо больше, чем обычные люди, и понял, что отец имел в виду.
– Я ушел гулять, – эта фраза повисла в воздухе, оставшись без ответа. Так бывало почти всегда, и Иво даже удивлялся, если отец вдруг отвечал на какой-то его вопрос или замечание.
Накинув старую, но вполне еще приличную, хоть и слегка коротковатую куртку, парень вышел из дома. Вокруг барака, вросшего в землю почти по окна, зеленели клены, липы и кусты акации. Единственная узкая тропинка петляла так, что, немного отойдя от дома, Иво уже не видел даже признаков своего жилья.
В гости к ним никогда никто не приходил. Ни пожарная инспекция, ни милиция. Не забредали с расположенного рядом Смоленского кладбища алкоголики, не пытались найти клад мальчишки, не целовались в укромных уголках, которых здесь было множество, парочки.
Когда Иво было одиннадцать, у него впервые появился друг – ну или скорее приятель – заикающийся грузный пацан со странным именем Вальдислав. У него в гостях Иво был уже три раза, и приятель не раз намекал, что было бы неплохо нанести и ответный визит.
Ничего хорошего из этой затеи не вышло – еще на подходе, метров за двести, Вальдислав начал беспокоиться, затем у него скрутило живот, и в гости к другу он так и не зашел, развернувшись и совершенно неожиданно для Иво задав стрекача.
– Ст-трашно у вас т-там, – честно признался он потом. – К-как будт-то в груди лед-дышка, вначале м-маленькая, а потом все больше и больше, и т-терпеть ее вообще нев-возможно!
Вальдислав научил Иво играть в шашки и шахматы, в подкидного дурака и в «морской бой». Это были полгода, в которые Иво смог заглянуть в нормальную, обычную жизнь, посмотреть, как живут другие дети.
Он ел в гостях борщ и картофельное пюре с котлетами, разительно отличавшиеся от того, что давали в школьной столовой или готовил отец. Смотрел телевизор, с удивлением понимая, откуда берутся все те фразы, которыми щеголяли одноклассники – оказывается, почти все они звучали в кино или рекламе.
С Вальдиславом было легко и просто, и поэтому Иво очень огорчился, когда у приятеля начались приступы астмы и его родители переехали ближе к заливу, чтобы иметь возможность каждый день подолгу гулять с сыном на берегу.
Больше друзей у Иво не появлялось. В школе его считали слишком странным, соседей у него не было, ни в какие кружки и секции мальчишка не ходил – как-то так получилось, хотя он и пробовал дважды. На хоккей отец не дал денег, а их там надо было не так уж и мало, а из секции карате Иво выставили на шестом занятии, когда он довел более опытного спарринг-партнера до белого каления и тот едва не убил Иво.
«Он идиот! – кричал партнер, когда его оттаскивали. – Он на кулаки лезет, уклоняться не умеет, сам лезет!»
