— Чао, Адамо.
— Мэгги? Где ты? Почему не звонила? Я слышал, что Сэм погиб. Мне так жаль. Ты, должно быть, очень расстроена. Может, даже в отчаянии. Я это могу понять. Ты нашла Питера?
— Да, Адамо, нашла.
— О, это прекрасно! Дорогая, я хочу, чтобы ты забыла то, что я сказал, будто готов убить твоего мужа. Это было ужасно с моей стороны. Представь себе, убить отца младенца…
— Не волнуйся об этом, Адамо. Я как раз везу Питера сдавать тест на ДНК в клинику недалеко от церкви, и…
— А! Я тебя встречу. Сейчас пойду туда и буду на месте, когда вы приедете.
Мэгги улыбнулась.
— Ты добрый друг, Адамо.
— Не стану напоминать, что люблю тебя, дорогая, потому что твой муж только что умер. Еще слишком рано.
Голос Мэгги дрогнул.
— Да, Адамо, еще чересчур рано.
Она отключила телефон, так как подъехала к участку 96-й улицы, идущему через парк. Свернула на него и остановилась у первого светофора. Она почти чувствовала за спиной присутствие Сэма, готового защитить ее. Мэгги оглянулась на спящего Питера, пытаясь продлить ощущение, что муж где-то рядом. Увидела мужчину, лавирующего между остановившимися машинами. Двоих. Нет, троих.
«О, нет! Ох, Сэм!»
Это были «сикариос», как презрительно называла Корал людей Франсиско, те, кто пытался похитить Питера.
Они подбежали к «Рейнджроверу» и уже тянулись к дверцам. Заблокировала ли она их? Мэгги лихорадочно нажала кнопку общей блокировки дверей. Но это их не остановило. Один у всех на виду разбил правое заднее окно и сунул руку внутрь.
Питер с плачем проснулся.
Одна машина отделяла Мэгги от перекрестка и спасения. Женщина взвизгнула и нажала на педаль газа. Машина впереди закачалась, когда она врезалась в нее. Зажегся зеленый свет. Машины поехали.
Мэгги помчалась вперед, но «сикариос» стоял на задней подножке. Он потянулся к Питеру, который вопил от ужаса.
— Помогите! Помогите! — закричала Мэгги. Никто не услышал, она была в этом уверена. Может, они думают, что это снимают фильм?
«Сэм! Сэм! Что мне делать?»
Не выпуская руля, она потянулась назад, к Питеру, но мужчина оттолкнул ее руку.
«Сэм! Сэм!»
Она яростно нажала на газ и инстинктивно повернула машину в сторону светофора. Полный привод вынес «Рейнжровер» на бордюр, и мужчину зажало между машиной и столбом. Он свалился, взвыв от боли.
Прося у Бога прощения, Мэгги помчалась по улицам, дрожа всем телом, включив все органы чувств. Они не остановятся. Они приходили за ее малышом и не остановятся, пока не получат его. Поверят ли они даже анализу ДНК?
А что, если анализ докажет, что Питер не от Сэма? Может быть, Джесс одним прикосновением оплодотворил ее лоно, создав еще одного чудо-ребенка? Следует ли ей рисковать и доказывать что-то при помощи анализа?
Она больше не может так жить.
Как будто Сэм был в машине и руководил ею, Мэгги решила, что нужно делать. Она позвонила Адамо, и когда он ответил, сказала:
— Я не приеду.
— Почему? Что случилось? Куда ты едешь?
— Я возвращаюсь обратно.
— Куда — обратно?
— Я возвращаюсь в тот дом, где раньше работала. — Мэгги сама не верила, что она это говорит. Ей следовало двигаться в обратном направлении, но казалось, что сам Сэм поворачивает руль.
— Нет!
— Ты не можешь меня остановить.
— Mia cara, нет!
Мэгги отключила телефон и въехала в Центральный парк, где чуть было не похитили Питера, где она родила Джесса, когда люди Брауна стреляли в Сэма, где они с Феликсом гуляли в те дни, когда он извлекал ДНК из Туринской плащаницы. Она подъехала к сохранившемуся указателю на старую Бостонскую дорогу. Логика подсказывала, что следует спасаться бегством, как когда-то бежали рабы. Что вело ее обратно на Пятую авеню? Мэгги поставила машину у обочины перед домом Феликса. Когда швейцар подбежал к ней, она сказала, что приехала к Луису.
Он открыл для нее дверцу машины. Мэгги отстегнула Питера и взяла его на руки. По красному ковру, под зеленым навесом она прошла вслед за швейцаром к тяжелой стеклянной двери, которую он открыл за бронзовую ручку. Мэгги вошла по мраморной лестнице в здание, где работала на Феликса. Теперь оно казалось опустевшим. Сам воздух позволил ей почувствовать, что семья Росси уехала, что Сэма Даффи здесь нет — доброго, мудрого, жулика до самой смерти, но любящего, такого любящего…
