Мы не знаем, какая группа (или группы) печенегов осадила город в отсутствие Святослава. Мало у нас сведений и о самой осаде, да и, собственно, о Киеве этого времени. Как были укреплены несколько поселений, разбросанных по киевским горам, определить непросто. Поселение на Старокиевской горе, где археологи обнаружили руины каменного терема, вероятно, принадлежавшего Ольге, и огромный могильник, было защищено крутыми склонами горы и обрывами. Многочисленные овраги и небольшие речки, впадающие в Лыбедь и Днепр, также должны были преградить путь нападающим. С южной стороны, где не имелось естественной защиты, были возведены вал и ров. Вероятно, на валу имелись и деревянные стены>{398}. Больше сказать нечего – такова судьба деревянного города, на месте которого жили и продолжают жить люди. Впрочем, из описания осады Киева печенегами не видно, чтобы осаждающие шли на штурм киевских гор; они, судя по всему, предпочитали изматывать киевлян блокадой.
«Мать городов русских» не была оставлена без поддержки извне. Некие «люди той стороны Днепра» собрались в ладьях «и стояли на том берегу. И нельзя было ни тем пробраться в Киев, ни этим из Киева к ним. И стали печалиться люди в городе, и сказали: „Нет ли кого, кто бы смог перебраться на ту сторону и передать им: если не подступите утром к городу – сдадимся печенегам“. И сказал один отрок: „Я проберусь“. И ответили ему: „Иди“. Он же вышел из города, держа уздечку, и побежал через стоянку печенегов, спрашивая их: „Не видел ли кто-нибудь коня?“ Ибо знал он по-печенежски, и его принимали за своего. И когда приблизился он к реке, то, скинув одежду, бросился в Днепр и поплыл. Увидев это, печенеги кинулись за ним, стреляли в него, но не смогли ничего с ним сделать. На том берегу заметили это, подплыли к нему в ладье, взяли его в ладью и привезли к дружине. И сказал им отрок: „Если не подойдете завтра к городу, то люди сдадутся печенегам“. Воевода же их, по имени Претич, сказал на это: „Пойдем завтра в ладьях и, захватив княгиню и княжичей, умчим на этот берег. Если же не сделаем этого, то погубит нас Святослав“. И на следующее утро, близко к рассвету, сели в ладьи и громко затрубили, а люди в городе закричали. Печенегам же показалось, что пришел сам князь, и побежали от города врассыпную. И вышла Ольга с внуками и людьми к ладьям. Печенежский же князь, увидев это, возвратился один и обратился к воеводе Претичу: „Кто это пришел?“ А тот ответил ему: „Люди той стороны“. Печенежский князь снова спросил: „А ты не князь ли?“ Претич же ответил: „Я муж его, пришел с передовым отрядом, а за мною идет войско с самим князем – бесчисленное их множество“. Так сказал он, чтобы напугать печенегов. Князь же печенежский сказал Претичу: „Будь мне другом“. Тот ответил: „Будет так“. И подали они друг другу руки, и дал печенежский князь Претичу коня, саблю и стрелы, а тот дал ему кольчугу, щит и меч. И отступили печенеги от города. И нельзя было вывести коня и напоить: стояли печенеги на Лыбеди. И послали киевляне к Святославу со словами: „Ты, княже, ищешь чужой земли и о ней заботишься, а свою покинул. А нас чуть было не взяли печенеги, и мать твою, и детей твоих. Если не придешь и не защитишь нас, то возьмут нас. Неужели не жаль тебе своей отчины, старой матери, детей своих?“ Услышав эти слова, Святослав с дружиной быстро сел на коней и вернулся в Киев; приветствовал мать свою и детей и сожалел об ущербе, нанесенном печенегами. И собрав воинов, прогнал печенегов в поле, и наступил мир».
Так излагает ход событий «Повесть временных лет». Летописный текст противоречив и неясен. Почему после заключения мира между Претичем и печенегами осада не была прекращена? Напротив, отступление печенегов от Клева как будто еще более ухудшило положение горожан. Каким образом киевляне, которые ранее не могли послать весточку Претичу, стоявшему на другом берегу Днепра, умудрились связаться со Святославом, воевавшим в Болгарии? Наконец, куда девался Претич после прихода Святослава? Почему «Повесть временных лет» ничего более не сообщает о нем? Складывается впечатление, что Киев был освобожден как бы два раза – сначала Претичем, а затем Святославом. Возникшее противоречие разрешил А. А. Шахматов, который пришел к выводу, что рассказ летописи об освобождении Киева от печенегов является компиляцией из двух независимых источников, один из которых считал спасителем Киева Претича, а другой – Святослава
