В 967 году, когда только завязывался очередной конфликт на Балканах, Льву было около шестнадцати лет (он вспоминал, что у него уже пробивалась бородка). Выходец из зажиточной провинциальной семьи, он был отправлен родителями из своего Калоэ, что на реке Каистр, во Фракисийской феме («прекрасное местечко в Азии»), в Константинополь учиться. Императором ромеев был тогда Никифор Фока, потомственный воин, неоднократно побеждавший арабов, завоеватель Крита. За несколько лет до того, как Лев прибыл в столицу империи, скончался погрязший в разврате и роскоши 25-летний василевс Роман II, оставивший двух маленьких сыновей – Василия и Константина. Про вдову Романа, красавицу Феофано, ловкую дочь трактирщика, очаровавшую падкого на всевозможные удовольствия сына императора-интеллектуала Константина Багрянородного, ходили нехорошие слухи. Всякое рассказывали про образ жизни, который императрица вела в юности. Говорили и то, что по ее совету Роман отравил отца, а затем, продержавшись у власти три с небольшим года, сам был отравлен женой, после чего «причалил к пристани смерти». Впрочем, злопыхатели могли излишне демонизировать красавицу. Из того, что она не любила свекра и свекровь, вовсе не следует, что ей был несимпатичен ее муж. Роман был молодым, красивым мужчиной, весельчаком и затейником. Если Феофано и была порочна, то молодой император явно превосходил ее испорченностью натуры. За шесть с половиной лет брака у супругов родилось пятеро детей (кроме двух вышеназванных царевичей еще и три дочери), причем за два дня до смерти мужа Феофано родила последнего ребенка – дочь Анну. Травить мужа ей было незачем. Может быть, стоит поверить в версию о том, что молодой василевс – страстный наездник – умер от внутренних повреждений, полученных во время бешеной скачки на охоте?>{338} После его смерти Феофано хотела править сама, но не вышло. Никифор Фока поднял мятеж в войсках и, облачившись в царственное одеяние самодержца и воссев на горячего белого коня, украшенного царской сбруей и пурпурными коврами (царский цвет), въехал в Константинополь. Восторженно приветствуемый народом и вельможами, сопровождаемый патриархом, увенчавшим его главу царственной диадемой, Никифор вошел во дворец и занял царский трон. Немолодой вдовец, суровый солдат, он не смог устоять перед прелестями Феофано (она была моложе его более чем на 30 лет) и вступил с императрицей в брак. По Константинополю пошли разговоры о том, что их супружество нельзя считать законным, так как Никифор был восприемником детей Романа и Феофано и, следовательно, находился в духовном родстве с императрицей. Впрочем, злые языки замолчали, как только новый император выступил походом на Восток и начал крушить арабов. Сначала пали крепости Адана, Анаварза и еще свыше двадцати подобных им укреплений, затем Никифор взял Мопсуэстию и, наконец, Таре, казавшийся неприступным. В конце 966 года император вернулся в столицу и был вновь восторженно принят народом.
Льву, будущему придворному дьякону и хронисту, довелось увидеть императора спустя несколько месяцев, весной 967 года, уже после этого триумфа. Василевс в сопровождении свиты шагом проезжал на коне по городу. Юный провинциал жадно всматривался в лицо владыки мира. Никифору Фоке было далеко за 50 лет. Запомнились смуглый цвет лица, черные грустные глаза, прятавшиеся под мохнатыми бровями, слегка крючковатый нос, черная, аккуратно подстриженная борода с проседью. Император имел брюшко, вообще плотную комплекцию, очень широкие грудь и плечи, выдававшие в нем человека недюжинной силы. Невеселым был его путь. Восторги жителей столицы остались в прошлом. Виной тому явился начавшийся голод. Брат императора Лев Фока, пользуясь случаем, начал искусственно повышать цены на хлеб и пускать его в продажу со своих складов. Хлеб вздорожал в несколько раз. В народе стали обвинять братьев в том, что они обращают бедствие народа в свою пользу. Недовольна была и церковь: Никифор принял закон, направленный против сосредоточения большой земельной собственности у монастырей и богоугодных заведений. Духовенство потеряло многие льготы. В ответ императора обвиняли чуть ли не в возобновлении иконоборчества. Непрекращающиеся войны побуждали Никифора повышать налоги. На улицах шептались, что василевс безжалостно разоряет своих подданных. Императора обвиняли и в более страшном – в желании оскопить маленьких сыновей Романа II, которые были его соправителями, чтобы лишить их возможности иметь наследников и тем самым закрепить императорскую власть за своей семьей. Всех вдруг стало раздражать хозяйничанье солдатни Никифора на улицах столицы. Показательный эпизод произошел во время устроенных императором конских ристаний. До начала состязаний Никифор приказал бывшим при нем воинам сойти на арену, разбиться на противостоящие отряды, обнажить мечи и шутя наступать друг на друга, демонстрируя таким образом свое воинское искусство. Но зрители решили, что началась настоящая резня между разбушевавшимися солдатами василевса, и в панике ринулись из театра, давя друг друга. В городе потом долго еще подсчитывали число покалеченных и затоптанных до смерти в возникшей давке. Те же, кто разобрался в произошедшем на ипподроме, все равно не одобряли поступок императора, считая, что Никифор решил напугать недовольных горожан демонстрацией военной силы.
