Святослав - страница 135
Не послушавшись Свенельда, Святослав пошел дальше, но вскоре понял, что через пороги, где засели печенеги, пройти нельзя. Тогда князь «остановился зимовать в Белобережье. И кончилась у них пища, и настал великий голод, так что по полугривне стоила конская голова. И тут перезимовал Святослав»>{561}. Наступила весна 972 года. Не имея больше возможности оставаться в устье Днепра, русы сделали отчаянную попытку пробиться через засаду печенегов. Кажется, измученные люди были поставлены в безвыходное положение – весной, даже если бы они захотели обойти опасное место, бросив ладьи, они уже не могли этого сделать из-за отсутствия коней (которые были съедены). Возможно, князь ждал весны, рассчитывая, что во время весеннего половодья пороги сделаются проходимыми и ему удастся проскочить засаду, сохранив при этом добычу>{562}. Итог оказался печальным – большая часть русского войска была перебита кочевниками, в бою пал и сам Святослав. На одной из миниатюр Радзивиловской летописи изображена сцена гибели русов. Мы видим какое-то узкое место, то ли между двумя берегами, то ли между берегом и порогом (очертания берега прописаны художником очень отчетливо, но, возможно, это просто символическое изображение порогов); на обоих берегах стоят печенеги (слева – пешие, справа – конные) и забрасывают ладью каменьями (это может быть символическое изображение русского флота или одной конкретной ладьи, на которой размещался Святослав). Они рубят русов саблями, над их головами возвышается много копий. Нападающих явно больше, чем русов. А над русской ладьей развевается знамя красного цвета; видно рулевое весло, которое сжимает в руках кормчий. В центре ладьи – фигура человека в княжеской шапке. Это Святослав. Его окружает дружина в шлемах, они закрываются длинными щитами и защищаются мечами. Средневековому художнику удалось замечательно передать отчаянную схватку, исход которой, в общем-то, был предрешен изначально>{563}. Всех этих деталей нет в летописном тексте, и мы можем предположить, что у автора была какая-то дополнительная информация, послужившая материалом для миниатюры.
«Повесть временных лет» сообщает, что печенежский князь Куря взял себе отрубленную голову князя, «сделал чашу из черепа, оковав его; и пили из него (печенеги. – А. К.). Свенельд же пришел в Киев к Ярополку». «История» Льва Диакона содержит сообщение, аналогичное летописному: печенеги «перебили почти всех росов, убили вместе с прочими Сфендослава, так что лишь немногие из огромного войска росов вернулись невредимыми в родные места»>{564}. Судьба черепа князя заинтересовала летописца не случайно. В некоторых поздних летописях – Ермолинской (вторая половина XV века), летописных сводах 1497 и 1518 годов – не только сообщается, что печенеги сделали золотую чашу из черепа князя, но и приводится надпись на ней: «Чужих ища, своя погуби»>{565}. Львовская летопись (XVI век) еще больше «удлиняет» эту надпись: «Чужих паче силы жалая, и своя си погуби за премногую его несытость»>{566}. В Тверском летописном сборнике XVI века соответствующее место утрачено (вырезаны два листа), но в другой летописи, сходной с Тверской, к фразе «чужих ища, своя погуби» добавлен комментарий: «…и есть чаша сия и доныне хранима в казне князей Печенезских, пиаху же из нее князи со княгинею в чертозех, егда поимаются, глаголющее сице: каков был сии человек, его же лоб (череп. – А. К.) есть, таков буди и родившее от нас. Тако же и прочии вой его лби изоковаше сребром и держаху у себя, пиящю з них»>{567}. Как видим, какой-то поздний книжник решил, что не только череп Святослава, но и черепа всех его воинов-героев печенеги разобрали на сувениры. Но к чему все эти книжные игры с черепами? Фольклорист Р. С. Липец, разбирая указанный эпизод, отметила имеющееся в нем противоречие. В летописях сообщается, что «из черепа Святослава печенежский князь вместе с княгиней пили перед соитием, чтобы зачатый ребенок получил свойства хотя поверженного, но могучего и славного врага». Здесь, «в воинских обычаях и военной магии», слились воедино стремление «подчеркнуть свою победу, воспользоваться посмертно свойствами врага и почитание его храбрости». При этом, «так как ценилась голова именно храбрых воинов, то есть обладающих наиболее нужным в воинской среде качеством, нередко и пить из такой чаши давали только „хорошим воинам“»
