Цимисхий был крайне раздосадован и большими потерями, которые несло его войско, и тем, что исход сражения, несмотря на все усилия, оставался неясен. Скилица рассказывает даже, что император «задумал решить дело поединком. И вот он отправил к Свендославу (Святославу. – А. К) посольство, предлагая ему единоборство и говоря, что надлежит решить дело смертью одного мужа, не убивая и не истощая силы народов; кто из них победит, тот и будет властелином всего. Но тот не принял вызова и добавил издевательские слова, что он, мол, лучше врага понимает свою пользу, а если император не желает более жить, то есть десятки тысяч других путей к смерти; пусть и изберет, какой захочет. Ответив столь надменно, он с усиленным рвением готовился к бою»>{538}. Весь этот эпизод выглядит странно. Сложно представить и то, как к Святославу, яростно рубившемуся рядом с простыми воинами, пробирается византийский посол, и то, как князь посылает его с ответом к василевсу. А замечание хрониста о том, что, отправляя Цимисхия) отказ, князь «готовился к бою», вообще относит весь эпизод ко времени до выхода русов из крепости и в этих условиях выглядит еще более неестественным.
Гораздо достовернее сообщение источника о другом решении императора – направить магистра Варду Склира, патрикиев Петра и Романа (последний приходился внуком императору Роману Лакапину) обойти неприятеля. Они должны были, отрезав «скифов» от Доростола, ударить им в спину. Маневр этот был выполнен успешно, но и он не привел к перелому в сражении. Среди тех, кто устремился на русов с тыла, был и сын критского эмира Анемас, незадолго перед тем убивший Икмора. Ему страстно хотелось прибавить к этому подвигу новый, еще более яркий, – расправиться с самим Святославом. Когда внезапно напавшие на русов ромеи ненадолго внесли дезорганизацию в их строй, отчаянный араб подлетел на коне к князю и ударил того мечом по голове. Святослав повалился наземь, он был оглушен, но остался жив. Удар араба, скользнув по шлему, лишь сломал князю ключицу. Кольчужная рубаха защитила его. Нападавшего вместе с его конем пронзило множество стрел, а затем упавшего Анемаса, все еще пытавшегося драться, изрубили окружившие его русы. Между тем они вновь начали теснить ромеев. И опять императору с копьем наперевес пришлось повести в бой гвардию. Увидев Цимисхия, его воины приободрились. В сражении наступал решительный момент. И тут случилось чудо. Сначала из-за спины наступавшего византийского войска задул сильный ветер, начался настоящий ураган, принесший с собой тучи пыли, забивавшей глаза русам. А затем пошел страшный ливень. Наступление русов остановилось, закрывавшиеся от песка воины стали легкой добычей для неприятеля. Потрясенные вмешательством свыше ромеи уверяли потом, что видели скакавшего впереди них всадника на белом коне. При его приближении русы якобы падали, как скошенная трава. Позднее многие «опознали» в чудесном помощнике Цимисхия святого Феодора Стратилата.
Если же обратиться к явлениям объяснимым, то можно признать, что наступление ромеев, совпавшее с началом урагана, опрокинуло русов. С тыла на них давил Варда Склир. Растерявшиеся русы оказались в окружении и побежали к городу. Прорываться сквозь ряды противника им не пришлось. Судя по всему, византийцы использовали широко известную в их военной теории идею «золотого моста». Суть ее сводилась к тому, что для разбитого неприятеля оставлялась возможность для спасения бегством. Понимание этого ослабляло сопротивление противника и создавало максимально благоприятные условия для его полного разгрома>{539}. Как водится, ромеи гнали русов до самых городских стен, безжалостно рубя. Среди тех, кто сумел спастись, оказался и Святослав. Он был сильно изранен – кроме удара, который ему нанес Анемас, в князя попало несколько стрел, он потерял много крови и едва не попал в плен. От этого его спасло только наступление ночи.
Сражение закончилось ужасающим разгромом русского войска. Согласно Льву Диакону, «в этой битве полегло пятнадцать тысяч пятьсот скифов, на поле сражения подобрали двадцать тысяч щитов и очень много мечей»
