В постели не умрет!
Погонят толпами, и будут ставить к стенке,
И мир очистят
От нас самих и наших присных.
Слифт. Ты очумел от них. (В сторону.) Заставлю-ка я его съесть кровавый бифштекс. Опять им овладела обычная слабость. Может быть, вкус сырого мяса приведет его в чувство. (Идет к газовой плите и жарит ему бифштекс.)
Маулер.
Я часто удивляюсь, почему
Меня дурацкая их речь тревожит,
Дешевая, далекая от жизни, заученная болтовня?
Лишь потому, что ею занимаются без платы
Часов восемнадцать в день, невзирая
На голод и на дождь.
Слифт.
Что ж, в городах, еще горящих снизу,
Но уж застывших сверху, чудаки
Всегда готовы толковать о непорядках разных.
Маулер.
Но какова их речь! Неслыханно пылают
Наши города, и человечество, рыча без передышки,
Лавиной рушится сквозь годы сверху вниз,
Свергаясь в преисподнюю. И когда я слышу
Подобный голос - глупый, но не зверский,
Я чувствую - мне словно палкой перебили
позвоночник,
Как извивающейся рыбе. Впрочем,
Все это отговорки, Слифт, и то, чего боюсь я,
Это не бог, это - другое.
Слифт.
А именно?
Маулер.
Не то, что выше, а то, что подо мной!
Оно стоит на боенных дворах.
Ночь выстоять оно не в состоянье
И все же утром встанет вновь. Я знаю.
Слифт. Не съешь ли ты кусочек мяса, милый Пирпонт? Подумай, теперь ты можешь покушать с чистой совестью. С сегодняшнего дня ты не имеешь никакого отношения к скотоубийству.
Маулер.
Я должен съесть, по-твоему? Пожалуй,
Теперь могу я это сделать, правда?
Слифт. Покушай и обдумай свое положение - оно не так уж благополучно. Известно ли тебе, что ты сегодня закупил все, что заключено в консервные жестянки? Я вижу, Маулер, что ты погружен в созерцание своего исполинского внутреннего существа. Разреши мне раскрыть тебе в двух словах, так сказать, внешнюю ситуацию. Прежде всего, ты забрал у мясного концерна триста тысяч центнеров мяса, хранящегося на складах. В ближайшие недели ты должен выбросить его на рынок, который уже не в состоянии проглотить даже одной жестянки. Ты заплатил по пятьдесят, но цена упадет по меньшей мере до тридцати. Пятнадцатого ноября, когда цена будет тридцать или даже двадцать пять, тебе доставит мясной концерн восемьсот тысяч центнеров по пятьдесят.
Маулер.
Слифт, но это гибель!
Конец мне. Ведь мясо я купил!
О Слифт! О Слифт! Что я наделал!
Себе на шею я взвалил все мясо мира.
Я, как Атлант, стою, приняв на плечи
Мильоны центнеров консервных банок.
Путь мне один: с моста - и в воду. Еще сегодня
утром
Другие гибли, я ходил смеяться
Над ними и их вышучивал, что надо быть сейчас
Всемирным дураком, чтоб покупать консервы.
И, стоя там, вдруг услыхал свой голос:
"Я покупаю все".
Слифт, мясо я купил, и мне конец.
Слифт. А что тебе пишут друзья из Нью-Йорка?
Маулер. Что я должен покупать мясо.
Слифт. Что ты должен?
Маулер. Покупать мясо.
Слифт. Так чего ж ты плачешься, что мясо закупил?
Маулер. Да, они пишут - начинай покупать мясо.
Слифт. Так ты ж его купил!
Маулер.
Ах, суть не в том, что мясо я купил,
Его купил я не из низких побуждений,
Не по совету этого письма.
Совет ошибочен - абстрактная теория.
Суть в том, что сделку заключил я, потрясенный
Особой этой. Письма же я, ей-богу,
И не читал. Я получил его лишь рано утром,
Да вот оно: читай! "Милейший Пирпонт!"
Слифт (читает). "Сегодня можем мы тебе сообщить, что наши деньги начинают приносить плоды: многие в парламенте будут голосовать против пошлин, так что уместным кажется нам посоветовать тебе приступить к покупке мяса, милый Пирпонт. Завтра мы тебе напишем снова".
Маулер.
Нехорошо, что подкупают нас деньгами.
А как легко из повода такого
Войне начаться, чтобы из-за грязных денег
Погибли тысячи. Мне думается, Слифт,
Не может проку быть из этаких известий.
Слифт.
Зависит от того, кто авторы письма.
Дать взятку, пошлину похерить, разжечь войну
Не каждый может. Это стоющие люди?
Маулер.
Солидные.
Слифт.
Кто именно?
Маулер улыбается.
Так, значит, цены могут и подняться?
И можем выйти мы сухими из воды?
Есть перспективы, есть!
Жаль только, что у фермеров так много мяса.
Поспешно, жадно выбросив его на рынок,
