Ей показалось, что она попала в ад.
За дверью на нее обрушилась ревущая, оглушительная музыка, вспышки света, пробивающиеся сквозь густые клубы дыма, хриплые голоса, перекрывающие рев гитар и грохот барабанов. Тут же рядом с ней возник огромный детина с рыжей бородой, заплетенной в несколько косичек, с повязанной на голове черной банданой в оскаленных черепах. Колоритный облик дополняли черные джинсы, высокие шнурованные ботинки на толстой подошве и куртка-косуха, густо усеянная заклепками. Дохнув на Эву смесью чеснока и пива, байкер прохрипел:
— Детка, ты ошиблась дверью! Кружок художественной вышивки за углом!
Эва смерила байкера хмурым взглядом и ответила:
— Ничего я не ошиблась, дядя! Меня ждут!
— И кто же тебя ждет, детка? Мамочка? — байкер уверенно теснил Эву к выходу.
— Федя.
— Какой Федя?
— Федя-Редя! — вовремя вспомнила Эва, когда байкер уже почти вытеснил ее за дверь.
— Ах, Федя-Редя съел медведя! — Байкер ухмыльнулся. — Что ж ты сразу не сказала!
— А ты мне дал?
Байкер отступил, огляделся, взглядом выхватил из толпы официантку в таких же черных джинсах и черной футболке с вышитым на ней серебряным черепом, и поманил ее:
— Хрюша, проводи девочку в заднюю комнату.
— Что?! — девица удивленно оглядела Эву. — Да она небось дверью ошиблась!
— Говорю тебе — проводи! Она к Феде-Реде.
— А, ну тогда конечно…
Официантка более приветливо взглянула на Эву и мотнула головой:
— Иди за мной. Только не отставай.
Эва оглядела официантку. Кличка Хрюша совершенно ей не подходила — она была худа, как гоночный велосипед, и подвижна, как ртуть. От посетителей бара ее отличал только повязанный поверх футболки кокетливый передник и блокнотик для заказов.
Эва двинулась за девицей сквозь ряды байкеров. Бритые и длинноволосые, толстые и тощие, как скелеты, они орали и хохотали, обменивались дружескими тумаками и пили пиво из огромных кружек. При виде Эвы в их глазах вспыхивало удивление — настолько чужеродно она здесь выглядела.
Один из байкеров, с наголо выбритой головой, на которой виднелась татуировка в виде изготовившейся к броску кобры, протянул к Эве волосатые руки:
— Детка, иди к папочке!
— Отвянь! — огрызнулась Эва, пытаясь обойти байкера.
— Ты что это, не понимаешь по-хорошему? — нахмурился тот и встал у Эвы на пути.
К счастью, официантка Хрюша заметила эту угрозу, развернулась и прошипела:
— Отвали от нее, Груздь! Она к Феде-Реде пришла!
— А, к Феде-Реде! — Байкер отступил в сторону и ухмыльнулся: — Что же ты, детка, сразу не сказала!
— Мне что, табличку на грудь повесить, чтобы всех сразу предупредить? — остервенилась Эва.
Наконец они с Хрюшей пересекли зал и подошли к стойке бара. Здесь официантка свернула вправо и остановилась возле неприметной двери. Она условным стуком постучала в эту дверь и отступила в сторону, напоследок бросив Эве:
— Дальше — сама!
— Только еще одно! — остановила ее Эва.
— Что еще?
— Почему тебя называют Хрюшей? Тебе такое прозвище совершенно не подходит.
Официантка нахмурилась.
— Ты что себе вообразила? Думаешь, если ты знакомая Феди-Реди, так можешь такие интимные вопросы задавать?
— Ну извини! Я не знала, что это так для тебя важно! Обычно я в чужие дела не лезу.
Официантка этой реплики не слышала — она уже исчезла в клубах дыма.
Поскольку дверь не открывалась, Эва решила проявить инициативу и потянула ее на себя.
И тут же испуганно попятилась: из-за открывшейся двери на нее уставились пристальные, гипнотизирующие зеленые глаза, чем-то похожие на глаза изготовившейся к нападению змеи, вытатуированной на бритой голове давешнего байкера.
С трудом оторвавшись от гипнотического взгляда, Эва разглядела обладателя зеленых глаз.
Это было гибкое и удивительно тощее существо неопределенного пола.
Худоба резко отличала это существо от прочих завсегдатаев бара. В остальном оно было на них похоже — такие же черные джинсы, такая же черная кожаная куртка. Бритая наголо голова красивой формы усиливала сходство со змеей.
— Ты куда приш-шла? — прошипело странное бесполое создание таким же бесполым, таким же змеиным голосом. — Ты зачем с-сюда явилас-сь? Тебя кто з-звал?
