Ричард превратился в героя Европы. В нем видели истинного принца, величайшего воина Европы, человека, который преодолел волю отца лишить его наследства и сломил стремление братьев подорвать его власть в Аквитании. Именно он вышел победителем из десятилетних войн между аквитанскими баронами и герцогами, а кроме того, он был любимцем своей знаменитой матери-страдалицы, несравненной Элеоноры.
Тридцатитрехлетний Ричард был рыжеватым блондином с румяными щеками. Кажется, только внешность роднила его с Англией, в остальном это был человек континентального склада. Больше всего он любил французский язык, предпочитая его и на войне, и в личной жизни. Англия всего лишь была для Ричарда наиболее простым путем к власти, страной, которой ему легче всего было управлять. Ее несметные богатства он рассматривал как казну для своего Крестового похода и, не церемонясь, продавал высокие титулы, должности шерифов и даже церковные должности, так же как города, поместья и замки, чтобы получить доход. Из каждого города Англии для священной войны были реквизированы два боевых коня и одна рабочая лошадь. Готовясь к войне, Ричард однажды заметил: «Я продал бы и Лондон, если бы на него нашелся покупатель».
На англичан, включая духовенство, Ричард наложил особый налог, известный как «Саладинова подать», — в течение трех лет в каждом приходе со всех имуществ взималась десятина, а те, кто не платил, подлежали отлучению от церкви. Разумеется, крестоносцы освобождались от налога, и это сильно способствовало пополнению их рядов. Как все налоги, «Саладинова подать» не пользовалась популярностью. Роджер Вендоверский называл ее «вымогательством под маской благих целей, которое будоражило и духовенство, и народ».
Стан войска крестоносцев в предгорьях Альп выглядел достаточно живописно благодаря разноцветным рыцарским шатрам. Он был подобен городу, внезапно выросшему там, где вчера еще ничего не было. «Там собралась воинственная молодежь разных стран, готовая, кажется, покорить весь мир, — писал ведущий хронист Третьего Крестового похода. — Они считают, что нет слишком тяжелых переходов, как и непобедимых врагов. Они готовы стоять до конца, поддерживая друг друга в сражениях».
Над морем палаток возвышались штандарты двух королей. Красное знамя Ричарда I Плантагенета, государя Англии и Аквитании, было украшено эмблемой святого Георгия — тремя золотыми львами на алом поле. Знамя Филиппа Августа Капета, короля Франции, украшали золотые геральдические лилии на лазурном фоне. Оба короля построили свои войска. Английские и французские рыцари восседали на мощных боевых конях (лучшими из них считались французские тюркеманы). Многие воины откровенно гордились своей символикой крестоносцев — красными крестами на груди и на спине, украшавшими их белые накидки, надетые поверх стальных кольчуг. В свете солнца сверкали их конические или круглые шлемы и наконечники копий, к древкам которых были прикреплены флажки с родовыми эмблемами. У каждого был щит, защищающий все тело с головы до ног. Каждый из рыцарей также имел оруженосца, который заботился о своем хозяине, о его вооружении и коне и был готов вслед за ним броситься в гущу боя.
Позади строя рыцарей стояли более легко вооруженные пехотинцы, а также военные механики. Отдельно, впереди легкой пехоты, был построен полк арбалетчиков — Ричард любил применять в бою тяжелые арбалеты, хотя при этом он и нарушал волю Рима. Папские указы запрещали использование рыцарями подобного смертоносного оружия как безнравственный поступок, но Ричарду была по душе смертоносная сила арбалетов, и он знал, что его противник на Востоке не имеет подобных военных частей. Он же привык полагаться на них во время военных действий последнего десятилетия в своем собственном королевстве. Существовал и усовершенствованный вариант арбалета — баллиста, превращавшая механический лук в подобие пушки. Ричард слышал рассказ о том, как два неприятельских воина были однажды поражены одной арбалетной стрелой, и эта история казалась ему забавной — получалось, что вражеских солдат можно нанизывать на стрелу, как на кухонный вертел.
