Из личного дела Мары (Мироновой) ММР-758496
Умна, решительна, хитра, изобретательна. Ориентирована на точное выполнение заданий. Моральная сторона дела её мало интересует, но с законом предпочитает не конфликтовать.
Лучший сотрудник засекреченного проекта «Другой путь России».
Выполнение миссии: идеально, но только с нарушением Правил перемещения.
***
— Давай, давай, просыпайся!
«А чего я, сплю? — захотелось спросить Кате. — И кто меня будит таким незнакомым голосом?»
Но у неё получилось только невнятное «му-у». В голове звон, который, впрочем, не зависел от её желания и вряд ли был слышен окружающим. Мир вокруг качался, как если бы Катя лежала. Она попыталась сесть, цепляясь пальцами за короткую ненадежную траву. Кто-то ей помог; сев, девушка осторожно поднесла одну руку к лицу. Мокрое! С чего бы это? Теперь она чувствовала сладковатый запах тины. «Утонула я, что ли?»
Приготовившись увидеть подводный мир, она приоткрыла глаза.
Мир был вполне себе наземный, за исключением русалки.
Русалка сидела рядом с ней на корточках и, поглаживая по голове мокрой рукой, приговаривала:
— Просыпайся, просыпайся!
— Ты кто? Что со мной? Я утонула? — сказала Катя сразу всё, чтобы не выбирать.
— А то не видно, кто я, — обиделась русалка.
— Вас не бывает, — возразила девушка.
— В вашем мире не бывает, — уточнила водоплавающая, проявляя редкую образованность. — А я из параллельного. В моем мире обитают персонажи из ваших мифов, сказок и легенд.
Слово «легенда» пробудило в Кате тревожные воспоминания.
— Зеркало! В пруду было зеркало!
— Пространственно-временной разлом, — печально подтвердила русалка. — Нарушение континуума. Вот нас с тобой и забросило сюда.
— Куда? — Катя огляделась. С виду ни пруд, ни кусты, ни вся окружающая обстановка не изменились. Разве что в метре от неё на траве лежал высокий юноша… или девушка в узких серых брюках с малиновыми лампасами. Прилипшая к груди мокрая рубашка однозначно подтверждала вторую версию.
— Для тебя — не куда, а когда. Тебя как зовут?
— Катя.
— Меня Марой. Поздравляю, Катя: ты — в прошлом.
— Давнем? — бестолково спросила девушка.
— Кому как. 1812 год — это давнее или нет?
— Ну да, — у Кати голова шла кругом. Она ничего не понимала. — Зашибись, а как я домой попаду?
— Домой — когда опять откроется разлом. Обычно это бывает ровно через сутки.
— Ну, сутки ещё можно потерпеть. Мара, а вон ещё — тоже из будущего?
— Нет, это здешний, — русалка оценивающе прищурила один изумрудный глаз. — Просто оглушен. Или это она?
— Походу, она, — Катя неловко подползла к дылде, пощупала пульс на запястье. — Жива… Слушай, плесни ей воды на лицо, а?
Русалка повиновалась. Девушка застонала и пошевелилась.
— Ого, что у неё с ногой, — зашептала Катя. — Мара, а мы в Бородине?
— Ну да.
— А когда здесь должна быть война? Ну, это, Бородинское сражение?
Русалка молча уставилась на Катю, оценивая её сразу двумя глазами.
— Так сейчас, — наконец ответила она.
Отрывок из черновика «Записок кавалерист-девицы» Дуровой Н. А.
[1](Не все приведенные фрагменты вошли в опубликованный текст «Записок». Кое-что было убрано по совету редактора, другое Надежда Андреевна вычеркнула сама, дабы не смущать попусту умы читателей. Оригинал до 1975 года хранился в Музее-усадьбе Н. А. Дуровой в Елабуге, но впоследствии был уничтожен в результате стихийного бедствия — прорыва водопроводного крана, приведшего к частичному затоплению музея.)
«25-го августа. Насколько вчера было сыро и промозгло, настолько сегодня стоит летняя жара. Наш полк, по обыкновению, занимает передовую линию. Кутузов, наш новый главнокомандующий, приехал!.. Солдаты, офицеры, генералы — все в восхищении; спокойствие и уверенность заступили место опасений; весь наш стан кипит и дышит мужеством!.. Готовимся к бою. Французы идут к нам густыми колоннами. Всё поле почернело, закрывшись несметным их множеством.
Вспомнив о моей славе исправного ординарца, Коновницын опять привлек меня к разъездам с поручениями; пока товарищи мои отдыхали, наслаждаясь солнечным днем и готовясь к битве, я носилась по полям от одного полка к другому, измучилась, устала, смертельно проголодалась. Бедный Зелант сделался похож на борзую собаку. Проезжая усадьбу Давыдова, я наткнулась на тихий заброшенный пруд. Искушение было слишком велико; зайдя в кусты, я хотела было искупаться, да вдруг сомлела от жары и усталости. Пришла в себя оттого, что надо мной хлопотала неизвестная девица: её одежда была иностранной и скорее мужской, но говорила она по-русски и представилась Екатериной Ермоловой. На мой вопрос, не родственница ли она генералу Алексею Петровичу, смутилась и отвечать не захотела. Я сразу же почувствовала к ней расположение: возможно, как и я, она таилась от многих, имея необычную для женщины цель. При этом перепутать её с мужчиной было невозможно, настолько она была миловидна; ни коротко обрезанные волосы, ни одежда в этом не помогли бы. Не имея мужества бросить её без покровительства, я решилась взять её на вечно пустовавшее место денщика.
