Мы с Захаровым спустились к морю и через двадцать минут добрались до того самого причала, где сегодня ночью взяли штурмом базу злодеев.
Здесь, похоже, ночью тоже не обошлось без стрельбы: одна из секций забора была снесена взрывом, а в металле ворот зияли пустотой аккуратные пулевые отверстия приличного калибра, не иначе, как из крупнокалиберного пулемета «причесали», даже крыше склада досталось – в нескольких местах шифер был разбит – след от прямого попадания ВОГов.
Не смотря, на все эти разрушения, возле ворот стояла длинная очередь, которая вытянулась на несколько сотен метров вдоль забора. Люди чего-то ждали. Ждали покорно, не возмущаясь и не ропща.
Когда мы подходили к воротам нас окликнули, но увидев форму черного цвета, молча, попустили внутрь. За периметров забора кипела работа: несколько парней сооружали примитивную печь – под установленным, на кирпичах ведре разводили огонь, три девушки, устроившись за длинным, импровизированным столом открывали консервы и резали копченную колбасу.
Все-таки Испанец, смог привлечь к работам, кого-то из беженцев – десяток мужчин, вооруженных ломами, кувалдами и лопатами, разбирали забор, освобождая проход в следующий хоз. двор. Сам Испанец, стоял возле дверей, ведущих в лабаз, и с кем-то ругался по рации. Суда по громким крикам, собеседнику на том конце провода, приходилось держать свою рацию на расстоянии вытянутой руки – так громко Испанец кричал.
– Хорош, голосить, – я хлопнул испанца по плечу, привлекая внимание к себе. – Выпить не найдется, а то, что-то в горле пересохло?
– Леха, твою мать! Ты, какого лешего, из больницы сбежал? Вас же с Гришей по всему городу ищут, – Испанец, подпрыгнул от радости, увидев нас с Захаровым, и тут же вспомнил о рации, вызвал собеседника: – Я нашел их! Как понял меня? Нашел! Они у меня! Прием!
– Дай ему от меня в башню, – прошипела рация голосом Гены Патрохова. – Прием!
– Понял, щас, от всей души ему выпишу люлей, чтобы так больше не пугал. Отбой!
Испанец, продолжая радостно улыбаться, увлек нас внутрь лабаза. Внутри склада шли ремонтные работы, два мужика установив шаткую пирамиду из подручных материалов, латали крышу. А давешние девушки, те самые – «медовые», устраняли следы пожара.
– Ну и что тут у вас произошло? – спросил Гриша.
– Подверглись ночью обстрелу, подъехали две машины и обстреляли из крупнокалиберного пулемета. Хорошо, что я догадался выставить «секрет» на вершине обрыва, они этих визитеров и отогнали. У нас два легкораненых. Ну, а вы где шлялись? Тут все с ног сбились, разыскивая вас, – Испанец, кивнул одной из «медовых» девушек и та, куда-то убежала.
– Испанец, организуй койку, а то спать хочу, сил нет. А как проснусь, я тебе обо всем расскажу, – широко зевая, произнес я.
– А, вот на этом диване и ложись. Я сейчас всех выгоню, тебе никто не помешает. Только давай в начале Деда помянем, – бутылка коньяка появилась на столе, как по мгновению волшебной палочки: еще секунду назад, стол был пуст, и тут, раз… и на нем стоит бутылка коньяка. – По одной не чокаясь.
Испанец разлил коньяк по одноразовым стаканчикам. Я взял свой стакан, и тут же опрокинул его содержимое в себя. Коньяк пошел как вода, вкус и крепость совершенно не чувствовались. Отказавшись от закуски – бутербродов, которые принесла девушка, я упал на диван. Уснул раньше, чем голова коснулась ткани обивки.
Раньше, в той, старой жизни, когда я еще был успешным предпринимателем, у меня было множество, собственнопридуманных правил. Одно из таких правил: если всю ночь бодрствовал, то никогда не ложись спать поутру. Во-первых, толком не выспишься, а во-вторых, весь день пойдет коту под хвост. Да-а! Были времена, и чего, я дурак, в Россию к жене и детям не свинтил? Сидел бы сейчас на веранде дома, пил бы чай с вареньем, ходил бы с тестем на рыбалку, благо речка протекает всего в ста метрах, от огорода. Так, нет же, войны захотелось… острых ощущений. Экстремал, фуев!
Я так и не понял, сколько проспал, по ощущениям всего пару минут, казалось, только сейчас закрыл глаза и вот уже над самым ухом, кто-то назойливо бурчит, мешая спать.
