Сорвавшись с места, мы как два спринтера рванули к нужной нам двери. Хоть ручные гранаты и не предназначены для вышибания дверей, но «фенька» справилась со своей задачей на пять баллов. Сорванная с петель дверь, отлетела вглубь квартиры, а оставшаяся на месте дверная рама, разошлась в разные стороны, став похожей на бычьи рога.
В глубине квартиры громко кричит ребенок и женщина, прорвавшись сквозь пыльное облако, я сходу, бью ногой молодого парня, который стоял на коленях и контужено мотал головой из стороны в сторону. На расстеленном диване сидела молодая девушка лет двадцати и ошалело прижимал к себе младенца, который визжал как резанный, сама девушка тоже кричала как полоумная.
– Он? – спросил я, у Гриши, выворачивая голову парня, так, чтобы было видно лицо.
– Он, паскуда, – Гриша, что есть сил, ударил парня в лицо ногой, кровь из разбитого носа брызнула во все стороны.
Схватив с дивана подушку, я сорвал с неё наволочку и нацепил стукачу на голову, обязывая куском шнура голову. Шнур затянул хорошенько, бедняга, аж захрипел от удушья. Ничего страшного, ему все равно осталось жить несколько минут – пока не вытащим на улицу.
– Не надо, не надо! – бешено выпучивая глаза, закричала девушка. – Не убивайте его, он же все сделал, как вы велели! Вы же обещали нас не трогать!
– Вот из-за того, что он сделал все, как ему велели, он сейчас и получит пулю в голову! Поняла?! – со злостью выкрикнул Гриша. – Мы – палачи, которые карают предателя!
– Не надооо… – взвыла девушка. – Он не хотел, его заставили. Угрожали. Дочь хотели зарезать.
Гриша ничего не сказал, лишь ударил стукача еще раз и рывком поднял на ноги. Я многозначительно навел ствол автомата на девушку с ребенком, давая понять, что если они дернутся, то открою огонь.
Стащили, шатающегося парня вниз, и бросили на заплеванный окурками газон перед подъездом, он что-то мычал, но слов было не разобрать, мешала наволочка, натянутая на голову.
– Что ты там мычишь?! – Гриша разрезал шнур, стягивающий горло и сорвал импровизированный мешок с головы. – Хочешь, что-то сказать?
– Простите мужики, – сплевывая сгустки крови, из разбитого рта, произнес парень. – Семью только не трогайте, лады? Они не виноваты, это все я… один… они не при делах.
– На счет дочери, правда? – спросил я, присев над стукачем.
– Да.
– Сколько они тебе заплатили?
– Я сразу сказал, что денег не возьму, лишь бы семью не трогали.
– Почему на ту сторону не ушел?
– Как? Они же переправу контролируют, тут без вариантов, либо им помогать, либо семьи лишиться, – парень не выдержал и тихо заплакал, слезы катились из глаз, а он беззвучно кривил рот.
– Ну и фигли ты плачешь? Разжалобить надеешься? Не выйдет! – Гриша, щелкнул предохранителем и навел автомат на парня.
– Отставить! – плечом оттолкнув ствол автомата, я загородил стукача, своим телом. – Уймись! Пусть живет.
– КАК?! – закричал Захаров. – После всего, что он сделал?
– Да. Отойди в сторонку.
Гриша возмущенно фыркнул, но в сторону отошел.
– Отряд, который «держал» переправу сегодня ночью уничтожили, теперь переправа будет работать как надо, – схватив парня за волосы, я вывернул его голову, чтобы он лучше слышал. – Эвакуируй семью на ту сторону. Ну, а что делать дальше, сам решай. Захочешь вернуть долг – останешься здесь и будешь воевать, а не захочешь – вали отсюда, но, тогда, лучше мне второй раз не попадайся, встречу – убью!
Схватив за рукав, пытавшегося вырваться Гришу, потащил его прочь, когда уже выходили со двора, обернулся и увидел, что девушка, все-таки выбежала на улицу, у неё на руках был ребенок. В этот момент, я почувствовал, что сделал все правильно.
– Ну и на кой ляд, ты не дал его убить? Пожалел? – это были первые слова, которые произнес Гриша, за те полчаса, что мы шли с ним вместе.
– Пожалел.
– Ну и с чего это вдруг, ты стал таким жалостливым?
– Не знаю, может, старею.
Захаров ничего не ответил. Обиделся, наверное. Нельзя его за это упрекать. Стукача, действительно надо было убить, да еще и табличку к груди прибить, что, дескать, так со всеми будет. Но мне, почему-то, показалось, что Дед бы этого не одобрил и то, что я не дал убить, этого парня… было, как-то правильно, что ли. Ну и пусть он передавал информацию врагу, а кто бы поступил иначе, когда речь идет о твоем ребенке. Любой бы на его месте поступил точно так же.
