– Коршунов, а правда говорят, что ты пленным бошки отрезаешь? – спросил кап. два.
– Нет.
– А, то, что трупы насилуешь?
– Нет.
– А, то, что муллу и всю его охрану, в одиночку перестрелял, и чемодан американских денег уволок?
– Нет.
– А, то, что…
– Нет.
– Скучный, ты человек Коршунов. Нет, чтобы приврать что-нибудь, да историю какую-нибудь рассказать, все-таки не так скучно было бы сидеть.
– Тебе, что происходящего вокруг мало? Куда уж веселее?
– Ну, это так. Будни! Хочется чего-то высокого и нравственного, например, крутого героя, который только одним своим именем наводит ужас на врагов.
– Водки выпей еще, раз скучно, – посоветовал я.
– Много пить вредно, – с сожалением произнес, знаменитую истину Михреев. – Кстати, чуть не забыл, эти россияне, что сегодня оружие нам привозили, за тебя спрашивали. Дескать, а, правда, что тебя убили? А видели вы труп? Ну и так, по мелочи: где ты родился, есть ли родственники в городе? Я, вот, что думаю, зря ты скрываешься, и так уже половина города знает, что ты жив.
– Вот, когда и вторая половина узнает, вот тогда и «воскресну», а пока рано. А, кто именно интересовался? Все, сразу или кто-то один?
– Один. Мужичок, такой, невысокий, плешивый, чем-то на нашего зампотылу похож, царство ему небесно?
– А, звать, как этого мужичка?
– По-моему – Рома, а еще, его называли – Твист. Видать, картежник заядлый, раз такое прозвище.
– Разберемся.
Михреев ничего не ответил, лишь с сожалением посмотрел на пустую бутылку, а потом выбросил ее за борт. Стеклянная тара с тихим всплеском ушла под воду. На катере, мы просидели еще час, кап. два и мичман, устроились на жестких сидениях и уснули, а я бдел, держа в руках рацию. Ночную тишину нарушали звуки частой стрельбы, где-то на линии обороны, шла азартная перестрелка, зато теперь все враги знают, что у защитников города нет проблем с боеприпасами. Да-а, такими темпами, все патроны, за ночь расстреляют… дорвались до халявы!
Сигнал пришел в 2.43. В эфир вышел Испанец и сообщил, что вражеский снайпер уничтожен. Это был условный сигнал, означающий, что сейнер вышел из бухты. Ну, что… понеслась!
Разбудив моряков, я отвязал швартовый конец, и катер плавно отвалил от причала. Мотор тихо урчал на низких оборотах. Ночь выдалась хорошая – безлунная, темень стояла как у негра подмышкой. Фару не включали, Михреев знал эти воды как свои пять пальцев… а может и лучше.
– Дадим им отойди подальше от берега, а потом догоним, – азартно прошептал кап. два, закладывая крутой вираж. – Ты, бы, это, присел, что ли. А, то за борт выкинет, и спасай тебя потом.
Послушавшись, более опытного в таких делах Михреева, я сел на жесткую откидную скамеечку, и вцепился обеими руками, в невысоки леер, идущий вдоль борта. «Калган» почему-то двигался не в открытое море, а вдоль берега, уходя совершенно не туда, куда надо. Так продолжалось несколько минут, а потом, катер резко вильнул, вздыбив низким бортом целый водопад брызг, и лег на нужный курс.
– Так, еще чуть-чуть, еще, еще, – шептал сам себе под нос Михреев. – Опочки! Давай, мичман, врубай прожектор!
Мичман Бродский клацнул тумблером на небольшой панели, и фара-искатель включилась – яркий луч ударил куда-то в ночное небо. «Калган» стремительно несся по спокойному ночному морю, оглушая все вокруг ревом мощного движка. Бродский, ухватился за поручень фары и яркий, широкий луч прожектора, зарыскал из стороны в сторону, пытаясь найти жертву.
– Вон, он! – крикнул кап. два, пытаясь перекричать рев двигателя. – Включай сирену! Ща, мы их догоним!
Бродский щелкнул еще одним тумблером, и где-то на носу катера, взвыла длинная трель сирены.
– Сейнер, падла такая, а ну, застопорить ход! Щас, как дам из пулемета ниже ватерлинии и пойдешь на корм рыбам! – весело прокричал Михреев, держа в руке микрофон громкоговорителя.
Только сейчас, когда мы подошли совсем близко я смог разглядеть маленький, горбатый кораблик. И как только Михреев его заметил?! Сразу видно – мастер своего дела.
– Какого лешего вышли в море? – строго спросил кап. два, когда наш катер поравнялся с сейнером. Его голос, усиленный громкоговорителем, звучал как-то не обычно, как будто Михреев говорил, сидя в большой железной бочке. – Приготовится к досмотру. Всем выйти на палубу и поднять руки вверх. В случае чего, сразу открываем огонь на поражение!