— Я отслужу, — сказал я ТТ.
— А куда денешься? Придется отслуживать.
Так, наверное, покупались и другие. Знали: это сделать невозможно, но тебе делали. Повышали по службе, давали разрешение на покупку автомобиля, в очереди за которым надо было стоять по несколько лет. Эти люди умели делать чудо. Сегодня не было квартиры, а завтра она появлялась. Сегодня ты месил грязь в Зюзине, а завтра мог оказаться в Париже. Тебе давали то, что другим не разрешалось.
Я съездил на окраину Москвы. От метро «Речной вокзал» еще три остановки на автобусе, и оказался на берегу канала. Поднялся на седьмой этаж и увидел из окон своей будущей квартиры канал, речной вокзал, теплоходы, арки моста и решил, что стол поставлю возле окна и по утрам буду смотреть на гладь канала, а вечером на огни проплывающих мимо теплоходов. Дом практически был готов, уже клеили на стены обои и монтировали сантехническое оборудование, а если попросту, устанавливали унитазы и ванны. Деньги надо было вносить все и сразу; у остальных была рассрочка на пятнадцать лет, но кооперативу были нужны деньги, и мне выделяли квартиру с условием, что я внесу деньги сразу и все.
Утром я получил постановочные на «Мосфильме». Мне не хватило несколько сот рублей, и я одолжил их у Вечного Князя, решив, что, когда у меня будет много денег, я всегда буду давать в долг.
Как член творческого союза, я имел право на литературного секретаря, труд которого оплачивал сам, а секретарь отчислял взносы в профком литераторов с суммы заработка. Писатели оформляли секретарями своих жен, любовниц или жен своих знакомых писателей. Все неработающие жены и любовницы числились секретарями для рабочего стажа, что было важно при будущем оформлении пенсии.
Моим секретарем стала жена директора крупного гастронома. Об этой услуге меня попросил Альтерман. Жена директора, по профессии юрист, работать с девяти утра до шести вечера не хотела, но мои отдельные поручения выполняла с удовольствием. Я попытался оплачивать ее услуги, но мое предложение было отвергнуто с возмущением.
Зато теперь, когда у меня просили в долг, я отсылал будущих должников к секретарю, она составляла расписки с указанием суммы и срока возврата, добавляя проценты по курсу Сберегательного банка. Расписку должник заверял у нотариуса, так что перехватить денег, чтобы сразу выпить, не получалось: оформление долга иногда растягивалось от недели до десяти дней, часть должников не выдерживала и отказывалась от заема.
Однажды у меня занял деньги известный актер, не менее известный пьяница, известный еще и тем, что никогда не отдавал долгов, правда, он и не занимал крупных сумм. У него подошел срок отдачи долга, занятые им деньги я, естественно, не получил, и секретарь написала заявление в суд, приложив расписку. Суд состоялся, и в бухгалтерию «Мосфильма» поступил исполнительный лист. Теперь у актера вычитали деньги с каждой его роли. После этого желающих занять у меня деньги сильно поубавилось, но зато слухов о моем жлобском характере сильно прибавилось.
А пока я сам, заняв денег, внес их за квартиру, понимая, что у меня не остается выхода.
И наступил день, когда в дом начали въезжать владельцы квартир. Я даже не стал менять стандартный замок, какие ставили на все двери, потому что перевозить было нечего, а покупать мебель не на что.
Органайзер, узнав, что я получил ордер на квартиру, спросила:
— Когда новоселье?
— Пока откладывается. Я внес все постановочные и даже занял у Вечного Князя, у меня не осталось даже на табуретку.
Органайзер задумалась и тут же, просчитав варианты, нашла выход.
— Приятели моего отца достали финский кабинетный гарнитур и спальный гарнитур «Хельга». Я думаю, старую мебель они продадут по символической цене.
— У меня нет денег даже на символическую цену.
— Купи в долг.
Я согласился, даже не осматривая мебель, и получил старый кожаный диван, два кожаных кресла. Кожа оказалась настолько облезлой, что ее бывшие хозяева много лет прикрывали чехлами. Мне достался кухонный стол, сервант для посуды, металлическая огромная кровать с пружинной сеткой и четырьмя никелированными шарами для украшения. Бесплатно мне придали стол с шестью стульями и этажерку, на которой уместились все мои книги.
