— Злится! А зря-я! Агрегат ведь по ее вине молчит…
Мишаня насторожился и взял Анну Васильевну под свою защитную ответственность:
— Это почему по ее? Не по ее! Там что-то с компрессором!
— Компрессор, товарищ главный механик, в полном ажуре! — усмехнулся Филецкий.
Мишаня смутился. Осведомленность нового знакомого в поломке холодильного агрегата на кухне ресторана, знание им должности Сенцова — все это казалось странным.
Мишаня вопросительно глянул на Филецкого, но тот уже улыбался, словно обнять хотел невидимо.
— А вот очки тебя, братец, не спаса-а-а-ают! Кто это тебя так?
Мишаня потупил голову.
— По имени не знаю… В лицо запомнил!
— Это хорошо, что запомнил! — сказал Филецкий, и на мгновение смешливая снисходительность слетела с его лица. — Ниче-е-е! Найдем обидчика! Я их всех как облупленных знаю! Идем агрегат посмотрим…
На кухне, у холодильного шкафа, Филецкий не спеша, как хирург перед операцией, снял пиджак, закатал по локоть рукава рубашки (углядел Мишаня вытатуированное «Саша» на запястье левой руки), открыл увесистый фибровый чемоданчик. И глянула оттуда на Сенцова невиданная роскошь инструментального царства: ключи, отвертки, матовая лампочка-контролька, сизо-черный баллончик с фреоном — дозатор и еще ключи, отверточки в уютных брезентовых домишках-чехольчиках. Руки Филецкого не глядя, отыскивали нужный инструмент. Насвистывая что-то очень знакомое, бездумно-легкое, заглянул в морозильную камеру.
— Васильевна! А ну иди сюда! — крикнул в разморенную кухонную духоту.
— И чего орешь? — отозвалась Анна Васильевна, но пришла быстро.
— Чего, чего! — передразнил устало Филецкий. — Когда разморозку делали?
— На прошлой неделе…
Филецкий подмигнул Мишане:
— А кто ж тебя учил, почтенная Анна Васильевна, ножом лед с испарителя скалывать?
— Откуда скалывать? — окрепла голосом Анна Васильевна. — Не знаю я ничего…
— Не знает она! — горестно усмехнулся Филецкий. — Видишь, сверху трубочка проходит?
— Капиллярная, — подсказал Мишаня. Он уже догадался о причине поломки, глянул в лицо Анны Васильевны, понял ее оплошность и почувствовал свою вину перед Филецким, будто сам эту трубку капиллярную срезал.
— Точно! Капиллярная! — подтвердил Филецкий. — Вот ты ей горлышко и перерезала…
— Ничего я не перерезала! — защищалась Анна Васильевна.
— Ладно, ладно, — донесся из холодильной камеры гулкий голос Филецкого. Слышалось оттуда Мишане частое дыхание, глядел, как крепкие смуглые пальцы, будто играючи, постукивают ключами, и отметил про себя, что человек этот хотя и нахрапистый с виду, но мастер. Тут ничего не скажешь.
Филецкий окончил ремонт, собрал ключи, улыбнулся Мишане.
— Вот и все! Пойдем, что ли, на воздух, товарищ механик?!
— Это куда ты его кличешь? — насторожилась Анна Васильевна. — Ты что это за командир над им такой?!
— Та не кипяти-ись! — сморщил губы Филецкий. — При чем здесь командир? Что ему тут у тебя делать? Агрегат работает? Работает! Ну и порядок! Верно говорю?!
Все верно. Нечем было возразить Мишане.
Вышли на улицу. Послеобеденную, разморенную будто. Солнце глядело из бездонной глубины жалящим, острым глазком. Прячься — не спрячешься. Солнечный жар выпарил тень, загнал ее за палисадники, в хозяйскую зелень дворов. Крепенькие, словно вросшие в землю дома, в основном одноэтажные, млели в парном зное, поблескивая оконцами.
Мишаня вскинул голову — холмы, зеленеющие виноградным молодым цветом, покоились величаво над городком. Вялый ветерок скатился к дороге, поластился у ног и усох от зноя.
Филецкий на эту, необжитую Мишаниными глазами благость внимания не обращал. Щеголеватый, властный, шагал широко, по-хозяйски, выдавливая каблуками отпечатки на асфальте тротуара, глянул искоса на Мишаню.
— Что начальство насчет жилья обещает?
— А что обещает? — пожал плечами Мишаня. — Пока в гостинице, за счет потребсоюза…
— Гостиница она и есть гостиница, — усмехнулся Филецкий, — у меня будешь жить!
Предложение это поначалу обрадовало Мишаню. Возможность расстаться вдруг с новым знакомым, да к тому же еще и мастером — обладателем инструмента была бы обидной. Но в глубине души дипломированный Михаил Петрович власть свою начальственную терять не спешил.
