- Дела... - покрутил головой отец.
Я молчал.
Молчал отец.
Молчала и мать.
В словах не было необходимости, но мне было до боли жалко стариков. С их точки зрения, я еще совсем молодой и многого не понимаю, мне хоть бы сейчас пожить да не тужить, а я уже перенес серьезное заболевание, остался без дома, сын мой растет без меня, а я еще решил связать свою жизнь с милой, но беспомощной Наташей, которая не сегодня-завтра ляжет на больничную койку...
И, наверное, им где-то в глубине души было даже неловко чувствовать себя здоровыми и благоустроенными... Как объяснить отцу и матери, что не квартиру, не дачу, не машину - обрел я любовь, что пошатнулось Наташино здоровье от нашей разлуки, что пойдет она теперь на поправку...
Не надо им ничего объяснять, они поняли.
- Хорошо, - как о решенном деле сказал отец и больше для порядка добавил:
- Подумай все-таки...
- Чего же тут думать? - сказала мать. - Тяжело вам будет, Валерий, ох, тяжело, да уж чему быть - того не миновать. Может, чайку попьешь, сынок? А? С бараночками.
Глава семнадцатая
--===Свое время===-
Глава семнадцатая
Сам не знаю откуда и почему, но во мне проснулась и жила твердая, безоглядная уверенность - все у нас с Наташей будет хорошо, иначе просто быть не может. Поскорей бы ей только вылечиться. Наташе дали направление в клинику института туберкулеза, но попасть туда оказалось не так-то просто, мы ждали недели две, пока освободится место. Наконец, ей сообщили, что можно приезжать.
Когда я заехал за Наташей, она уже ждала меня, немного взволнованная, но сосредоточенная:
- Почему-то мне кажется, что именно в этом институте мне помогут.
Я постучал по деревянному дверному косяку.
Мать Наташи, Елена Ивановна, собралась было с нами, но Наташа упрямо замотала головой:
- Нет, нет, нет. Ни в коем случае. Я только с Валерой хочу. А ты потом приедешь, навестишь. Еще наездишься.
- Ну, хорошо, хорошо, доченька, - покорно согласилась Елена Ивановна. - Лишь бы тебе лучше было. Делай, как хочется. Давай-ка присядем на дорожку.
- И то верно, - случайно в один голос сказали мы с Наташей, улыбнувшись друг другу, но тут же стали серьезными.
Сели.
Я с Наташей на диване. Елена Ивановна - на краешке стула.
Воцарилось молчание. Стало слышно, как гулко тикает большой пластмассовый будильник, как глухо булькает вода в трубах центрального отопления.
Мы держались с Наташей за руки, смотрели друг другу в глаза, а Елена Ивановна - на нас.
- Ну, с богом, - шмыгнула она носом.
Мы поднялись.
В это время загремел звонок в передней.
- Когой-то еще несет нелегкая? - всполошилась Елена Ивановна. - Не заперто там. Никак Кирилл?
- Ну, боялся опоздаю! - крупный, громоздкий Кирилл сразу заполнил собой пространство комнаты. - Сестренка, родная моя, давай попрощаемся что ли?
Наташа утонула в объятиях Кирилла.
- Фу, уже успел, - брезгливо отвернулась она от него. - С утра. И не стыдно?
- День сегодня такой, - виновато потупился Кирилл. - Я и с собой прихватил, давай на дорожку, а?
Он вытащил из боковых карманов пальто две бутылки темного стекла с оранжевыми этикетками.
- Совсем без понятия, идол, - сердито закричала Елена Ивановна. - Ей к докторам, а она выпимши.
- Маманя, цыц, - добродушно отмахнулся Кирилл от Елены Ивановны. Это же не водка, а вино. Портвейн. "Лучший". Сто тридцать семь копеек с посудой. Тогда с тобой, Валерка? За Наташкино здоровье неужели не выпьешь?
- Вот вернется она домой здоровая, тогда и выпьем. Все вместе, - отрицательно покачал я головой.
- Это сколько ждать, - уныло протянул Кирилл. - Месяца три как штык. Столько мой слабый организм не выдержит.
- Бугай ты, слонище, еще жалуется, - с горечью в голосе сказала Наташа. - Слон и есть. Большой, добрый и глупый. Представляешь, Валера, пока он в свой ручной мяч играл и сам был, как ручной. Чемпион Союза, мастер спорта, любимец команды, а как ушел из большого спорта - кто он? Десятиклассник необразованный. Кому он нужен? Да никому, кроме забулдыг подзаборных. Проводили его, правда, с почетом, телевизор подарили, завскла дом назначили. Была я у него. Проходной двор. Всех алкашей с округи собрал. Сборная алкоголиков.
