Поселок был по зимнему времени пуст, многие дома заколочены. Но вот они проехали поселок до конца, свернули на какую-то тропу, состоявшую уж совсем из одних ухабов, и наконец остановились перед скромным зеленым домиком.
– Вот и приехали, – сказал Павел, гостеприимно указывая на дом и участок. – Вот она, наша фазенда!
Присмотревшись к дому повнимательнее, он помрачнел.
– Похоже, у нас были гости.
Действительно, одно из окон было разбито, а входная дверь выломана и полупритворена. Павел что-то пробурчал себе под нос и зачем-то объехал дом, поставив машину так, чтобы ее не было видно с дороги.
Они вышли из машины. Надежда растерла затекшую в дороге поясницу и следом за Павлом через выломанную дверь вошла в дом. Внутри творилось черт знает что: вещи из шкафов вывалены на пол, все коробки и ящики перевернуты вверх дном, матрацы сброшены с кроватей.
– Странно, – сказал Павел, – такое впечатление, что ничего не взяли. Вон, даже бутылка водки нетронутая стоит. Все вывалено, перевернуто, разворочено – но ничего не украдено. Похоже не на кражу со взломом, а на обыск.
– Обыск и есть, – выразительно взглянул на него Валя. – Хорошо бы только понять, что они искали и нашли ли это... да и кто такие эти «они» тоже не мешало бы знать.
Павел начал, чертыхаясь, наводить в доме порядок, Надежда ему помогала.
– Чтоб их черти взяли, все крупы из банок высыпали и вермишель. Ладно, хоть белье постельное не испортили, больше здесь ничего особенно стоящего и не было. Еще у отца в комнате погляжу, у него приборов много было.
В мастерской покойного Никандрова было еще хуже: у всех приборов были сорваны корпуса, в них тоже что-то искали. Павел только страдальчески охнул.
– Ну, тут уже ничего не поделаешь, это все только на помойку годится.
Валя присматривался к приборам с живейшим интересом.
– Ага, вот, оказывается, где тот осциллограф, который при инвентаризации найти не могли! И гальванометр этот мне до боли знаком... Интересно, как покойник осциллограф-то с работы вынес? Остальные приборы небольшие, можно припрятать, но осциллограф здоровенный!
– Подумаешь, осциллограф! Уговорил какуюнибудь женщину, она его под пальто пристроила, сказала, что в положении, и всего делов!
– А назавтра в проходной ее уже поздравляли с благополучным разрешением?
– Да Бог с ним, с осциллографом, что же всетаки здесь могли искать?
– Судя по тому, что они даже тестеры и гальванометры разломали, что-то не очень большое.
Надежда повернулась к Павлу:
– Скажите, а где вы ключ от дома прячете? У всех обычно есть такой тайничок для ключа – гденибудь под крыльцом, под скамейкой.
– А, сейчас покажу. – Павел вышел на улицу. – Есть у нас такой тайник, только не смейтесь. – Он подошел к дощатому нужнику, вошел внутрь и поднял стоявшее в углу перевернутое заржавевшее ведро. – Вот здесь... о, смотрите-ка!
Под ведром лежал ключ от входной двери и небольшой сверток в полиэтиленовом пакете. Павел осторожно развернул пакет. В руках у него оказалась видеокассета.
– Видимо, вот это они и искали.
Они вернулись в дом.
– Видеомагнитофона здесь нет, отец иногда привозил его для какой-то своей работы, но, наверное, увез. Больше, я думаю, мы ничего не найдем, надо возвращаться.
– Давайте хоть чаю выпьем, а то холод такой, дом совсем выстудился.
Павел включил в сеть электрический чайник и полез в шкафчик за заваркой.
– О, смотрите, не обманул отец, купил Маринке «Пуазон», вот духи, а я сперва не заметил. Выходит, правда были у него деньги.
Павел заварил чаю, достал из шкафчика печенье, Надежда с Валей подсели к столу.
– Выходит, на этой кассете что-то очень важное, разгадка всего дела, раз за ней так гонялись, все здесь перерыли. А может, и Сергея из-за нее убили.
– Ну, ребята, – Валя насторожился, – не судьба нам попить чаю.
Теперь и Надежда услышала в зимней тишине шум приближающейся машины. Павел вскочил изза стола и бросился к крыльцу. Из-за поворота показался черный джип с затемненными стеклами. Сделав остальным знак следовать за собой, Павел обежал дом и вскочил в свою машину.
– Хорошо, мотор сразу завелся, а то на морозе, бывает, несколько минут промучаешься. И хорошо, что машину за домом поставили, есть шанс.
