– Да про бабу он верно сказал, она его поцарапала, только он ее в это время убивал. И любовника ее тоже потом убил.
– Господи Иисусе!
– Вот, не надо случайных людей на улице в машину сажать, теперь будете в убийстве замешаны!
– Да я же...
– Завтра с утра поедем, покажете, где вы его высадили, а в лицо-то вы его запомнили?
– Да у него вся рожа кровью была залита, где его запомнить!
– Завтра к девяти будьте здесь, и не опаздывать мне чтобы!
Назавтра с утра поехали с Кашиным на машине на Большую Охту, Кашин показал, где высадил предполагаемого убийцу, и сказал, что не видел, куда тот свернул, газанул быстрее, радуясь, что легко отделался.
Обратились в районное отделение милиции, поспрашивали участковых, и один из них, прослуживший на своем месте без малого двадцать лет, сказал, что если рана какая есть, то тут не обойдется без деда Володи.
Дед Володя когда-то в незапамятные времена работал фельдшером на «скорой помощи», но выпивал и однажды по пьяному делу вколол больному чего-то не то. Больного откачали с трудом, а деда Володю (он тогда еще был дядя Володя) уволили. Он пристроился санитаром в больницу, оттуда потом тоже поперли – чуть носилки с роженицей не перевернул. Окончил же свою трудовую деятельность истопником при больничной котельной. Дед Володя был старик компанейский, имел много знакомых среди своего брата алкоголика и никогда не отказывал в помощи, если человек по пьяному делу оступился, рожу разбил о чужой кулак или даже слегка поцарапался ножичком.
Деда Володю нашли к обеду. Он был уже хорош. Участкового он встретил как родного.
– Здорово, дед, что это ты уже с утра пораньше гуляешь?
У деда настроение было хорошее, он пил на честно заработанные деньги, поэтому охотно похвастался участковому, что полечил одного мужика, его баба поцарапала, кровищи было – ужас, а он рану обработал и даже зашил его маленько, а руки-то – вот они, и даже совсем не дрожат, даром что восьмой десяток пошел. После этого дед Володя вдруг вспомнил, как мужик этот шипел ему в ухо там, в котельной, чтобы он дорогу туда забыл и что если он комунибудь трепанет, то чтобы заранее гроб заказывал. Дед мигом протрезвел и хотел было потихоньку улизнуть, но менты вцепились в него намертво и не отстали, пока не узнали, где он лечил того мужика. После этого они деда отпустили, велели сидеть дома и не высовываться, что дед Володя и выполнил с радостью. Милиция совещалась, участковый с сомнением качал головой и говорил, что навряд ли тот мужик еще в котельной, давно куда-нибудь рванул. Все-таки решили убедиться. Нашли котельную, проверили, нет ли другого выхода, участковый постучал, дверь открыл какой-то задрипанный мужичонка, ему мигом заткнули рот и тихонько пошли вперед.
Вдруг сбоку раздался какой-то звук, мелькнула огромная фигура, Беленький рванулся вперед, отталкивая участкового, прогремело несколько выстрелов, участковый ткнулся носом в стену, а от выстрела Костина огромный человек, взмахнув неправдоподобно длинными руками, с размаху грохнулся на пол. Зажгли какой-то свет, подошли поближе. Участковый стонал, зажимая окровавленное плечо. На полу лежал огромный мужик с перевязанным лицом. Он был мертв.
– Вот тебе и здрассте, – расстроенно сказал Костин.
– Ты что, не мог в ногу попасть? – закричал Беленький. – Ведь все концы обрубили, теперь хрен чего узнаем!
– А я нарочно, да? Темно тут, не видно ни фига. Что делать, теперь уж ничего не поправишь, считай, дело закрыто, ох и нагорит от начальства. А может, и проскочим!
Ровный шум мощного мотора «БМВ» убаюкивал, и Надежда задремала, прислонившись к Валиному надежному плечу. Ей даже начал сниться какой-то сон – унылый и невразумительный, как заседание секции научно-технического общества. Вдруг машину подбросило, и она проснулась. Они ехали уже не по шоссе, а по проселку; это чувствовалось, несмотря на прекрасную подвеску, машину кидало на ухабах. Проехали черный облетевший осинник, и по сторонам замелькали домики дачного поселка, большей частью – довольно скромные, одноэтажные, обшитые потемневшей от времени вагонкой. Попадались изредка и ровненькие кирпичные или каменные коттеджи – веяние времени, первые ласточки, залетевшие сюда из богатых пригородов и фешенебельных дачных поселков, двух– и даже трехэтажные дома с черепичными крышами, гаражами, просторными террасами. Надежда отметила про себя, что коттеджи наши богатые соотечественники строят уже не хуже, а, может, даже и лучше, чем на благословенном Западе, а вот красивого сада ей видеть у них как-то не доводилось – то ли мода еще среди них такая не распространилась, то ли садовников хороших у нас нет, хотя это вряд ли.
