Для вторника в заведении было уже достаточно народу, однако никто не танцевал. К десяти часам небольшому оркестру из пяти музыкантов надоело беспрерывно повторять румбы, на которые никто не обращал внимания. Ксилофонист, отложив свои молоточки, достал из-под стула стакан. Остальные музыканты курили.
Я стоял, опершись о стойку бара, расположенного рядом со сценой. Пальцы мои тихонько вращали стаканчик с текилой. Игра шла в основном за одним из столов с рулеткой.
Бармен наклонился через стойку в мою сторону.
— Эта рыжая вроде бы неплохо их обчистила, — сказал он.
Не глядя в его сторону, я утвердительно кивнул.
— Да, ставит фишки горстями. Даже не пересчитывая.
Она была высокая, ее отливающие медью волосы выделялись в толпе. Рядом поблескивали темные кудри Лю Харгера. Я заметил, что все играют стоя.
— А вы играете? — спросил бармен.
— Не по вторникам. Как-то раз во вторник мне крупно не повезло.
— Вот как? Вы пьете текилу чистой или желаете ее чуть-чуть пригладить?
— Чем же это? Разве что рубанком? — спросил я. Он улыбнулся. Я отпил еще глоток и поморщился. — Кто-то долго думал, прежде чем изобрел это свинство, а?
— Не знаю, мистер.
— Какова максимальная ставка за этим столом?
— Этого я тоже не знаю. Наверное, это зависит от шефа.
Столы для игры в рулетку стояли в ряд у противоположной стены. Низкий металлический барьер соединял их борта.
У центрального стола вспыхнул какой-то спор. Несколько человек, игравших у соседних рулеток, подошли к центральному столу, забрав с собой фишки.
Внезапно оттуда донесся громкий с легким иностранным акцентом:
— Прошу вас подождать минутку, Каналес сейчас придет.
Я подошел поближе к барьеру. Недалеко от меня стояли два крупье, опираясь на край стола. Они смотрели на рыжеволосую девушку.
На ней было черное вечернее платье с глубоким вырезом, обнажавшее белые, гладкие плечи, она была чуточку более чем красива и чуточку менее чем прекрасна. Ее длинные ресницы трепетали. На столе перед ней лежала гора денег и фишек.
— Вместо того чтобы стоять без дела, вы бы лучше запустили рулетку! Вы всегда торопитесь заграбастать чужие деньги, но не можете выплачивать.
Крупье, обслуживающий стол, холодно улыбался. Он был высок, смугл и равнодушен.
— Стол не может покрыть ваших ставок, — сказал он ясным, безмятежным тоном. — Если только мистер Каналес… — Он слегка пожал плечами.
Стоящий рядом Лю Харгер провел кончиком языка по губам, положил ладонь на плечо девушки и посмотрел на деньги, кучкой лежащие на столе.
— Подожди, пока не придет Каналес… — начал он.
— Пусть идет к черту! У меня пошла игра, я не хочу ее прерывать!
Дверь отворилась, и вошел невысокий, очень бледный человек. У него были прямые, матовые волосы, высокий, костистый лоб и непроницаемые глаза, лишенные всякого выражения. Тонкие усики, подстриженные треугольником, окаймляли уголки рта, что придавало лицу экзотический вид. Кожа у него была такая бледная, что, казалось, светилась изнутри.
Пройдя за спиной крупье, он встал во главе центрального стола, взглянул на рыжеволосую девицу и коснулся своих усов пальцами, ногти которых отливали голубизной.
Губы его растянулись в усмешке, а через секунду он выглядел как человек, который не улыбался никогда в жизни.
Его бесцветный голос прозвучал иронично:
— Добрый вечер, мисс Гленн. Вы не против, если кто-нибудь из моих людей проводит вас домой? Мне будет неприятно, если эти деньги попадут не по адресу.
Девушка бросила на него не слишком ласковый взгляд:
— Я еще не ухожу… если только вы не хотите выбросить меня отсюда!
— Вот как? — спросил Каналес. — Что же вы собираетесь делать?
