Все-таки я тебя люблю, сказала Одри. Твой рассказ совершенно неубедителен, но я тебя все-таки люблю. Объяснись понятней.
Дело в том, что я ошибаюсь, сказал я. Насчет тапочек, я думаю, ты права, а я нет. Но тебе нравится, когда я ошибаюсь.
Мне нравится, что ты меня хочешь, сказала она. Вот и все.
В сущности, сказал я, я на этих тапочках не зациклен. Просто мне хочется зайти с тобой действительно очень далеко. Пройти через привычку, сохранив любовь. Меня теперь ничто не пугает. Я так тебя хочу, что мне на все плевать.
Мы подошли к барже. Поднялись на палубу. Макс сидел в гостиной, похоже, отдыхал с журналом в руках. И с женой. Познакомьтесь, Жанна, сказал он. Франсис. Добрый день, сказала Жанна. Очень приятно, ответил я.
Одри нам много о вас рассказывала, добавила Жанна.
Себя видеть я не мог, но полагал, что взгляд мой исполнился ответной приязни.
Она, наверно, говорила вам также, что мы уходим, продолжил я.
Женщины переглянулись. Я видел только одну из них. Одри повернулась ко мне. Не знаю, что бы она наговорила, предоставь я ей такую возможность.
Мы уходим сейчас, обратился я к хозяевам. От всего сердца благодарю вас за теплый прием. Все было восхитительно. А баржа ваша - чудо что такое.
Спасибо, сказала Жанна.
Нет, правда, продолжил я. Макс показал мне, как ею управлять. А теперь извините нас.
Я покосился на Одри. Она пошла в свою каюту.
Мне очень жаль, сказал я Жанне, которую видел очень отчетливо, не так, как Одри вначале. Жанну я мог бы нарисовать. Рот, глаза, овал лица. Красивая женщина, соблазнительная. Это приятно, подумал я. И продолжил вслух: мне правда жаль и не хотелось бы показаться невежливым, но нам с Одри непременно надо идти. И потом, я не знал, что вы будете тут.
Нет проблем, вмешался Макс.
Я был бы рад встретиться с вами еще, выпить по стаканчику. Правда.
Заходите поужинать, предложила Жанна. На следующей неделе.
С удовольствием, ответил я.
Она попросила у меня номер телефона и протянула блокнот. Я записал. Одри вернулась в гостиную. В руках она держала большую набитую сумку, из которой торчал, как я понял, приглядевшись, рукав джемпера.
Погоди, сказал я.
Я склонился над сумкой, открыл ее, запихнул рукав в крошечное свободное пространство, какое всегда находится, ну, может, не всегда, но тут нашлось, теперь сумку можно было закрыть до конца с рукавом внутри.
Ну вот, сказал я.
Жанна подошла ко мне, поцеловала, потом все поцеловали друг друга по очереди. В конце концов мы распрощались. Хозяева проводили нас через рубку на палубу, где и остались. Мы сошли на берег, они смотрели нам вслед. Мы обернулись, помахали им, и они спустились вниз.
Возьмем такси, сказал я.
Такси мы поймали на набережной Сен-Бернар. Прямо против зверинца. Видна была даже лужайка для пикников с большим платаном. Я открыл заднюю дверцу.
Мне надо позвонить домой, сказала Одри. Я хотела бы поговорить с детьми. И с Симоном.
Позвонишь от меня, ответил я. Часа не пройдет, как будем на месте.
Она согласилась. Мы поехали. Радио рассказывало о положении дел в мире. Водитель молчал. Одри спросила - как будто хотела удостовериться, а на самом деле, просто чтобы услышать это еще раз, - действительно ли я везу ее к себе. Я ответил «да». Она держала меня под локоть.
Увидишь, сказал я, квартирка небольшая и в ней никто не живет.
Я сразу сообразил, что фраза моя совершенно непонятна, в частности, водителю, хотя вряд ли он слушал. Я подразумевал, безотчетно разумеется, что я в своей квартире еще всерьез не жил. Или что она там еще не жила, поскольку мы только туда ехали. Там сейчас никого нет, но будет. Она. И, следовательно, я. Вот как много народу сразу. Но я не стал ничего объяснять. Пусть сама поймет, когда приедем.
Итак, вскоре мы оказались довольно далеко от Сены, и от зверей тоже, поскольку живу я, как уже говорил, совсем в другом месте, в Париже, разумеется, но скорее на окраине, где нет ни парков, ни зоопарков, хотя есть кафе, не дыра какая-нибудь, просто не центр. Мы вышли из такси, это здесь, проговорил я, указав на дверь дома, довольно даже красивого, не в этом дело, и набрал код.
