— Вроде все. — Вервольф нахмурился. — Нет, была какая-то новость… Что-то я, вроде бы, собирался рассказать. За этими разговорами напрочь забыл. Если что-то важное, я приду снова.
И, возвращаясь к наиболее волнующей теме, добавил:
— Надеюсь, вы придете посмотреть малышей. Прелестные дети, все как один.
— Ты быстро размножаешься, — завистливо сказал Сэмми. — Не слишком ли быстро?
— В самый раз. — Люп почесал за другим ухом. — Я стараюсь поддерживать приплод на таком уровне, чтобы кроликов хватило на всех. Надеюсь, все наши тревоги окончатся, когда они выйдут.
— Повтори еще разок эту фразу! — со стоном произнес Сэмми, сладострастно причмокивая. — Черт, никогда не думал, что буду так скучать по людям.
— И я, — пылко сказал Борис. — Иногда, в старые времена, я желал им всяческих напастей… — Он вздохнул. — Потом-то я понял, что им тоже надо было защищаться. Я даже немного свыкся с мыслью об осиновых кольях, серебряных пулях, чесноке и прочем. А в новые времена они и вовсе о нас забыли. Эх, золотое было времечко! Но гляди, как все обернулось!..
Все кивнули, даже Смит, соглашаясь, что род человеческий играл в честную игру. Да только плохо кончил.
— Когда они выйдут, — задумчиво сказал Сэмми, — нам полегче станет с питанием. Но обращаться с ними мы будем заботливо, дадим им как следует размножиться…
— Верно, — согласился Люп. — Надо будет помочь им со снабжением, пока у них все не наладится… Хотя лично меня все это не особенно интересует. Сомневаюсь, что там, под Могильным Камнем, у них есть собачки. Даже, если и есть, то, наверно совсем немного. Думаю, собачки приветствовали бы такую тактику.
Он приветливо оскалил зубы, сосредоточился и превратился в пса. Потом ухмыльнулся и снова принял человеческое обличье.
— Поняли, что я хотел сказать?
— Люди всегда кормили собак, — сказал Борис с завистью. — Я часто удивлялся, почему вы не отправитесь туда, к ним, и не присоединитесь к собакам.
— Почему? — Люп покачал головой, удивляясь невежеству вампира. — Да потому что не хотим дразнить гусей. Люди со времен средневековья ни о чем не подозревают. Многие из них старательно вкалывали, чтобы содержать наших в роскоши. — Он нахмурился. — Как подумаешь, сколько наших угодило в большой бэмс…
— Мы все в него угодили, — возразил Сэмми, глядя в огонь. Остальные кивнули, соглашаясь с ним.
Смит молчал. Он по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке, и в тайне все-таки наделся, что это сон. Но вся эта фантастика выглядела так обыденно! Вурдалак, вампир и вервольф были так реальны!
Побочные ветви человечества, думал Смит. Они полностью зависимы от людей в отношении питания. Люп и его вид приспособились лучше, но в конечном итоге все они — паразиты. И он тоже. Теперь Смит додумался и до этого. И вдруг он тоже осознал свою зависимость от того, выживет ли хотя бы несколько человек там, под Могильным Камнем.
Паразиты не могут без хозяев.
Люп потянулся, зевнул и встал на ноги.
— Ну, что ж, — сказал он, — поглядим что у нас сегодня…
Превратившись в зверя, он принялся, уставив нос в землю, бегать по поляне. Помахивая хвостом, он обнюхивал каждую трещинку, каждый дюйм поросших травой плит из кадмиевого бетона, называемых Могильным Камнем. Смит, даже прекрасно зная, что перед ним вовсе не собака, с трудом сдержал желание погладить этого великолепного пса.
— Что это он делает?
— Ищет, — сказал Сэмми, — у Люпа более острый нюх, чем у любого из нас, да и слух тоже. Если там что-нибудь зашевелится, он сразу обнаружит. — Сэмми поднял руку, требуя тишины. — Ищи, Люп, ищи!
Люп обернулся через плечо, оскалил зубы и нырнул в кусты. Вышел оттуда он уже в человеческом обличье.
— Думаю, на этот раз кое-что есть, — сказал он. — Запах заметно усилился.
— Ты хочешь сказать, что они выходят, да? — Сэмми порывисто вскочил на ноги.
— Выходят или нет, не знаю. Но запах усилился, — Люп снова изменил форму и обежал еще круг, нюхая землю. Потом сел, наклонил голову и прислушался, уставив ухо в какую-то трещину в плите. Он настолько углубился в это занятие, что даже перестал вилять хвостом.
— Скоро рассвет, — прошептал Борис. Его все еще била дрожь, и он кутался в рваный плащ. — Еще один день в нищете.
