– Да, прошу вас. – Она уселась в кресло, в котором сидела до их прихода, и улыбнулась гостям мужа, в то время как он дернул за сонетку, а потом встал у ее кресла.
– Моя жена приехала из Корнуолла, чтобы вместе со мной провести остаток сезона, – объяснил он. Все было бы куда проще, если бы он сказал раньше, что ждет ее. Но он побоялся показаться своим друзьям слабым глупцом, если она откажется приехать.
– Вы найдете Лондон более оживленным, чем обычно, сударыня, – заговорил лорд Пелем, – поскольку гостиницы переполнены бывшими офицерами вроде нас.
– Я никогда еще не бывала в Лондоне, милорд, – отвечала она. – Я не бывала нигде, кроме Корнуолла, за исключением поездки в Бат, когда была еще девочкой.
Кеннет взглянул на нее не без удивления. Он и не знал этого. Он полагал, что Хейз привозил ее в Лондон по крайней мере на один сезон.
– В таком случае вы должны быть готовы к самым бурным впечатлениям, к изумлению, сударыня, – сказал мистер Гаскон. – Оказаться в Лондоне во время сезона – это восхитительно!
– Я с нетерпением жду всего этого, сэр! – Она снова улыбнулась. – Вы знали моего мужа, когда были в армии?
Внезапно Кеннет понял, что видел ее только в обществе сэра Эдвина Бейли, натянутой и чопорной, а также сердитой, вызывающей и враждебной, когда она общалась с ним – до и после их рокового и неразумного поступка. И теперь он стоял подле ее кресла, понимая, что в каком-то смысле видит ее впервые. Она была приветлива и обаятельна, выказывала интерес к людям и вызывала интерес к себе. Он видел, что его друзья обезоружены ее обаянием. Он был очарован ею. Но через полчаса Нэт, а потом и Идеи решительно поднялись, откланялись и ушли.
– Мы сами себя проводим, Кен, – сказал лорд Пелем, поднимая руку останавливающим жестом, поскольку Кеннет собрался их проводить. – Леди Хэверфорд, я счастлив иметь честь познакомиться с вами, – сказал он на прощание.
Они ушли, а Кеннет все стоял, глядя на закрывшуюся за ними дверь.
– Итак, миледи, – проговорил он наконец, поворачиваясь, чтобы взглянуть на нее. Она стояла у камина. Ее лицо было уже не таким ясным и приветливым, но румянец оживления на щеках остался. Он просто не верил своим глазам – как она изменилась за два месяца! И конечно, на лице ее не было никаких следов тоски по нему. Смешная мысль!..
– Итак, милорд, – спокойно отозвалась она и снова села в кресло. Он заметил, что она не касается спинки кресла и при этом поза ее исполнена непринужденного изящества.
Он подошел к камину, положил руку на высокую каминную полку, ногу поставил на каменную плиту в основании очага. Взгляд его был устремлен на еще не зажженный уголь. Он чувствовал неловкость, оставшись вдруг наедине с ней, и выругал себя за порыв, который заставил его послать за Майрой.
– Я не был уверен… Я думал, что вы можете и не приехать.
– Выходя за вас замуж, я дала обет слушаться вас, милорд.
Он повернул голову и с минуту смотрел на нее, потом опять уставился, на холодный уголь. Он едва не улыбнулся. Не верилось ему в такую податливость Майры.
– Вы прекрасно выглядите, – коротко сказал он.
– Благодарю. – Она не делала никаких попыток поддерживать разговор теперь, когда его друзья ушли. И не выказала удовольствия от его комплимента. Настало долгое молчание.
– Почему вы приехали? – спросил он. – Если отбросить тот вариант, что сочли необходимым послушаться меня?
– Мне захотелось приехать. Захотелось увидеть Лондон. Захотелось увидеть его во время сезона. Принять участие в развлечениях. Ведь это так понятно!
– А видеть меня – такого желания у вас не появилось?
Она едва заметно улыбнулась и промолчала. Глупо было задавать такой вопрос. Снова воцарилось молчание.
– Дело в том, – сказал Кеннет, – что мы женаты.
– Да…
– И мы оба этого не хотели, – сказал он. – Было б гораздо легче, будь мы равнодушны друг к другу при вступлении в брак. Но мы относились друг к другу неприязненно, даже враждебно на протяжении стольких лет, что на оказалось не так-то просто, находясь вместе, сохранить при этом благожелательность..
– Да, – сказала она.
– Два месяца назад вы сказали по двум разным поводам, что хотели бы никогда больше не видеть меня. Я пошел навстречу вашему желанию, поскольку оно вполне соответствовало моему. Однако я понял потом, что тогда мы говорили под влиянием чувств, охвативших нас после несчастного случая. И я понял еще, что теперь это несчастье осталось позади и, может быть, стоит пересмотреть наше решение прожить всю жизнь отдельно.
