Свет и тени - страница 8

На следующий вечер перед домом остановился экипаж. Дождь лил — не переставая, на улицах по колено стояла вода. Два полицейских, поддерживая Фотика, передали его Бишонбхору. Фотик промок с головы до ног; все тело было покрыто грязью, лицо и глаза воспалены; его бил озноб. Бишонбхор осторожно поднял мальчика на руки и отнес на женскую половину дома.

— Зачем так волноваться о чужом ребенке? Отошли его домой! — воскликнула его жена, увидев Фотика.

В этот беспокойный день она лишилась аппетита и даже со своими детьми была резка.

— Я шел к маме! Почему меня вернули? — плакал Фотик.

Мальчику стало хуже. Всю ночь он бредил. На следующий день Бишонбхор вызвал доктора.

— Дядя, каникулы начались? — спросил Фотик, открыв воспаленные глаза и глядя в потолок. Бишонбхор, вытирая глаза платком, с любовью сжал худые разгоряченные руки Фотика и присел к нему на постель.

У Фотика опять начался бред.

— Ма, не бей меня! — стонал мальчик. — Я правду говорю, я не виноват…

На другой день Фотик на некоторое время пришел в сознание. Он смотрел по сторонам, как будто искал кого-то. Затем, разочарованный, повернулся к стене.

Бишонбхор, поняв душевное состояние мальчика, наклонился к его уху и тихо сказал:

— Фотик, я послал за твоей матерью.

На следующий день озабоченный и побледневший врач сказал, что состояние больного резко ухудшилось. Бишонбхор в полумраке сидел у постели Фотика и с минуты на минуту ждал приезда его матери.

— Бросай левее! Не так! Еще левее! — кричал мальчик, подражая матросам.

Во время переезда в Калькутту часть пути они с дядей проделали на пароходе, где матросы так кричали, измеряя глубину. В бреду Фотик подражал им, но в том безбрежном океане, по которому он теперь плыл, его веревка нигде не доставала дна.

В это время, рыдая, в комнату вбежала мать Фотика. С большим трудом Бишонбхору удалось успокоить ее.

Она позвала:

— Фотик, дорогой, мое сокровище!

— Что? — спросил мальчик.

— О Фотик, мое сокровище! — повторяла мать.

Мальчик медленно повернулся и, никого не замечая, тихо сказал:

— Ма, сейчас у меня начинаются каникулы. Я еду домой, ма!..

1892

КАБУЛИЕЦ

Моя маленькая, пятилетняя дочка Мини минуты не может посидеть спокойно. Едва ей исполнился год, как она уже научилась говорить, и с тех пор, если только не спит, молчать не в состоянии. Мать часто бранит ее за это, и тогда Мини умолкает, но я так не могу. Молчание Мини представляется мне настолько противоестественным, что долго я не выдерживаю, поэтому со мной она всегда беседует особенно охотно.

Как-то утром я работал над семнадцатой главой моей повести. В это время вошла Мини и уже в дверях начала:

— Папа, привратник Рамаоял называет ворону — вороной! Он ведь ничего не понимает, правда?

Но прежде чем я приступил к рассуждениям о различиях, существующих в языках, она уже говорила о другом:

— Папа, знаешь, Бола говорит, что на небе слон выливает из хобота воду, и от этого идет дождь. Какую чепуху может сказать Бола! Он ведь только болтает — день и ночь болтает!.. — И, не ожидая, пока я выскажу свое мнение, вдруг спросила: — Папа, а кто тебе мама?

«Свояченица», — подумал я, но вслух сказал:

— Мини, иди поиграй с Болой. Я сейчас занят.

Тогда она села возле моего письменного стола, обхватила колени руками и начала играть, быстро приговаривая: «агдум-багдум». В это время в моей семнадцатой главе Протапсингх вместе с Канчонмалой прыгал темной ночью в воду из высокого окна темницы.

Окна моей комнаты выходят на улицу. Неожиданно Мини бросила играть в «агдум-багдум», подбежала к окну и закричала:

— Кабуливала, эй, кабуливала![5]

Высокий кабулиец в грязной широкой одежде, в чалме, с корзиной за плечами, медленно переходил дорогу, держа в руках несколько ящиков с виноградом. Трудно сказать, какие мысли родились в головке моей дочери, когда она громко позвала его. Я же подумал, что сейчас явится несчастье в образе этой корзины, и моя семнадцатая глава не будет окончена.

Но когда кабулиец, услыхавший зов Мини, широко улыбаясь, направился к нашему дому, ее и след простыл. Она сейчас же убежала на женскую половину дома, так как была уверена, что, если заглянуть в его корзину, в ней можно найти таких же ребятишек, как она.