- Это из-за техники, - прошептал Инидзука.
- Сейчас это не главное. Наша задача - справиться с ним, - отрезала Хару.
- Тогда покажем ему силу команды номер десять? - усмехнулся Киба.
Девушка отрицательно помотала головой.
- Нет, мы продолжим бой, а Наруто тем временем найдет джинчурики, - решила она.
- Почему он? - возразил собачник, но чисто из интереса.
- Наруто сам джинчурики. Думаю, носители демонов поймут друг друга без лишних слов, - пояснила девушка.
Узумаки с сомнением переглянулся с Кибой.
- Вы уверены, что справитесь? - поинтересовался он.
- Да. Ино сейчас залечивает раны Асумы-сенсей. Как только он к нам присоединится, у этого чудика не останется ни единого шанса, - подтвердила Сенджу.
- Но... - попытался возразить Наруто.
- Иди, Наруто. Мы сумеем продержаться необходимое время. Главное, сам там ни во что не вляпайся, - вздохнул Киба, - Мы его отвлечем!
Акамару громко тяфкнул, поддерживая хозяина.
- Хорошо. Будьте осторожны, - кивнул он.
Разбойник, вновь схватившийся за катану, на которой опять заплясали голубоватые молнии, сощурился, с подозрением глядя на команду генинов и не слыша, о чем те перешептываются.
- Готовите гениальный план? - с насмешкой произнес он.
- Не угадал, - ответствовала Хару, - Наруто, сейчас!
Узумаки резко развернулся и, прежде чем бородатый мужик что-то успел сделать, нырнул в расщелину, из которой появился командир разбойников.
- Стихия Земли: Зыбучие пески! - крикнула Хару за его спиной.
- Гацуга! - заорал Киба.
После этого послышался грохот, а потом Наруто побежал вперед по коридору пещеры, убедив себя в том, что друзья справятся. Впереди виднелись огоньки факелов, уходящие далеко вперед. Коридор оказался длиннее, чем Узумаки рассчитывал. Похоже, и само убежище было гораздо больше, чем показалось на первый взгляд.
Узумаки понял, что бежит по коридору уже минуты три. Стены становились все ровнее, как и пол, а так же потолок. Теперь коридор напоминал Наруто часть убежища Орочимару, в котором блондину посчастливилось побывать, когда он вместе с Саем, Сакурой и капитаном Ямато совершили очередную попытку вернуть Саске в Коноху.
Наруто сощурился, различив впереди другой источник света. Это был солнечный свет! Когда блондин приблизился к квадратной арке, то увидел огромный прямоугольный зал с небольшими отверстиями в потолке, через которые в помещение проникал солнечный свет и периодически сыпался песок. Немало его было на полу, если конечно так можно назвать трехметровые горы из песка, возвышающиеся то тут, то там. Узумаки вздогнул, когда понял, что в зале кто-то есть. Он различил голоса.
- Парень, за тобой пришли шиноби, лучше тебе убраться отсюда, - быстро протараторил бандит, по-видимому, только-только появившийся в зале. Возможно, по тому же коридору, что и Наруто.
Узумаки не доставило труда догадаться, кем был его собеседник. Когда луч солнца упал на лицо второго человека, блондин увидел Гаару. Он практически не изменился со времен Четвертой Мировой войны, правда, был немного моложе. Красные волосы Гаары сейчас были длиннее, чем обычно и больше напоминали шевелюру Минато - еж из длинных остроконечных прядей. Видимо, джинчурики не следил за прической и вообще всячески забил на свою внешность.
Одет он был в песочного цвета плащ с откинутым капющоном. На этом плаще виднелись многочисленные дыры и... пятна крови. Под плащом виднелись коричневые брюки и угадывалась такая же футболка с длинными рукавами. Сейчас на Гааре не было защитного жилета, видимо необходимого ранга для такого обмундирования он еще не получил.
- И ты говоришь это мне прямо в лицо? - произнес Гаара. От этого голоса по телу прошла дрожь. У Узумаки сложилось такое впечатление, что в его друга вселился демон. Голос рыжеволосого парня был действительно жутким, пронизывающим до костей. И самой пугающей была интонация.
- Я слышал шаги. Наверно, они уже здесь! - воскликнул бандит, неуверенно шагнув назад, - Поторопись, Шукаку.
- Я никуда не уйду, - ответил Гаара, лицо его приняло сумасшедшее выражение: на нем появились выпученные глаза и кривая улыбка. Наруто с ужасом вспомнил того Гаару, который убивал ради забавы и доказательства своей силы. Он не знал ни пощады, ни сострадания.