Вот как я в молодости познакомился с твоей мамой, Элен. Я был детектив-констебль Джордж Уэбб — но не просто Джордж. Георгий — уж не знаю, насколько святой. Поскакал избавлять девушку от дракона.
Я сказал: «Эта дама хочет выпить чашечку кофе». («Эта дама», надо же!) И уселся за тот же столик. По-наглому.
Заведение называлось «У Марко». Новое и недалеко от здания суда Лондонского графства. Я вполне мог отправиться в забегаловку на Нью-стрит, куда заходили в свободную минуту все полицейские, занятые на процессах. Мог в какой-нибудь паб. Но я по случаю был рядом, с неба закапало, и я нырнул к этому «Марко».
Одиннадцать тридцать утра, пятница, впереди два выходных, и судья вдруг отложил заседание. Моя маленькая удача. Сержант, когда я позвонил, сказал: «Ну и ладно, отдыхай давай. До понедельничка».
Да, судьба иной раз играет тебе на руку.
Запашок чуешь с ходу — если что не так, сразу понятно. Не при исполнении? Кто знает, кто знает. Я сел за столик у окна. На улице полило как из ведра. Официантка странного, затравленного вида обрадовалась мне, казалось, как сыну родному. За три столика от меня стоял крупный мужчина (Марко? Не знаю и никогда уже не узнаю.) Девушка, над которой он возвышался, сидела лицом ко мне, но на меня не смотрела — она пристально разглядывала свои пальцы. В них дымилась только что зажженная сигарета. Мужчина что-то говорил сквозь зубы — видно было, что в любой момент может взреветь, — а она на него ноль внимания. Он тыкал пальцем в сторону двери. Она была в плаще — расстегнутом, сухом, — но, судя по всему, не собиралась двигаться с места. На нем была грязноватая футболка, за пояс заткнуто чайное полотенце.
Она затянулась сигаретой и выпустила дым быстро и прямо вверх, задрав подбородок.
Я понял все с налета. Работа детектива в чистом виде. (Плюс то, что иногда в нее входит. Интуиция.) Тоже официантка. Но ей сейчас было велено катиться куда подальше. За что-то, что она сделала, на кухне или еще где-нибудь, чуть раньше, минуту назад, — или за то, чего она не сделала. Он чего-то от нее хотел (подробности выяснились позже), а она не согласилась. Надо поместить себя туда.
С одного из крючков у входа на кухню неряшливо свисал передник официантки — его, похоже, кинули туда на ходу. Итак, готова была метнуться прочь. Послать эту работу к чертям. Но тут полил дождь, и ей пришла в голову другая мысль — злей, храбрей, интересней. Она села за столик.
Если она здесь больше не работает, она может быть посетительницей, не так ли? Может и кофе заказать. А он как миленький должен принести.
Отважная, злая девушка. Смотрела теперь на меня, но не видела. Отважная, злая блондинка.
Он навис над ней, повысил голос. Лапы ухватились за край стола — казалось, вот-вот перевернет. Я не помню своего решения, не помню, как встал, но в какую-то секунду я еще сидел на своем стуле, а в следующую стоял около нее. «В чем тут у вас дело?» И еще секунду спустя я сидел напротив нее, но глядел на него и говорил ему: «Мне думается, эта дама хочет выпить чашечку кофе…»
По-наглому. Но кто знает, как бы я поступил, не будь у меня этого резерва, этого невидимого щита? Удостоверение в нагрудном кармане и магическое слово, которое в данном случае мне не понадобилось: «Полиция».
«…и я бы не прочь ее этим кофе угостить».
Она смотрела на меня. Я почти слышал, как она думает: это еще что такое? Откуда взялся этот тип?
Он свирепо уставился. На секунду — мертвая точка. Потом повернулся (моя заслуга!), выдернул из-за пояса полотенце и потопал на кухню. По пути что-то еще цедил сквозь зубы.
Во мне внезапная уверенность.
Она смотрела на меня. Изучала как что-то упавшее с небес. За окнами вовсю шпарил дождь. Апрель, скоро Пасха. Мой ход — и моя кинопроба, вроде того. Она опять затянулась и опять пустила дым вверх.
Я сказал:
«Самое лучшее, когда он принесет, не пить. Оставить как есть и уйти».
«Так я и собиралась сделать».
Кофе он принес, но без особой любезности. Половина уже была на блюдце, а когда он брякнул его на стол, выплеснулось еще больше.
Мы встали разом, стулья под нами скрипнули. «Шиллинг», — сказал он и скрестил руки. Она погасила окурок. Я вынул из кармана монету, хлопнул ею по столу. Мы протиснулись мимо него — он врос в пол как дерево. Как вышли на улицу, дождь вдруг кончился, точно наверху повернули кран. В небе просветлело. Можно подумать, это тоже входило в план.
