— Он жив: по крайней мере об этом сообщали вчерашние земные газеты, от 21-го июня. Газеты нам все рассказали. Мы их читали за несколько часов перед тем, как нас унесло… Так же, как и вас.
— Хорошо сказано, Поль! — отозвались разом Джонатан Бильд и Артур Брэд.
— M-lle, продолжал он, — мы чрезвычайно счастливы, что находимся в этом Сверкающем Колесе вместе с вами. Может быть мы будем вам полезны…
— Действуйте корректно, Поль, — шепнул Джонатан, — представьте нас.
— Представьте, Поль, — поддержал Брэд.
Поль обернулся налево и притянул за руку своего длинного и тощего друга.
— Джонатан Бильд, морской офицер Соединенных Штатов.
Потом повернулся направо и увидал своего короткого и толстого друга, протискивающегося вперед.
— Артур Бред, профессор естественной истории бостонского университета.
Наконец представился сам, низко поклонившись:
— Поль де Сиврак, корреспондент парижской академии, поручик колониальной пехоты.
Потом он поднял голову и добавил:
— Получивши втроем командировку от французского правительства в ученую экспедицию на раскопки в Нейве, в Колумбии, мы были проездом в Боготе, когда нас унесло Сверкающее Колесо.
Поль был среднего роста, лет тридцати; тонкие черты овального лица, светлые усики, черные волосы, темные глаза и вся аристократическая изящная внешность изобличали в нем чистокровного француза. Приятели его, напротив, олицетворяли собою два типа истых американцев. Высокий и тощий Бильд был косматый шатен с лишенным всякой растительности лицом; маленький и толстый Брэд — рыжий, коротко остриженный, без усов, но с небольшою бородкой.
Трое друзей, так не похожих наружно, но одинаковых по уму, сердцу и мужеству, стояли склонившись перед молодой девушкой.
С самого своего появление она не произнесла ни звука и не шевельнулась. Ее черные глаза, казавшиеся неестественно большими на побледневшем лице, смотрели с выражением, в котором страх понемногу сменялся доверчивостью. Но лакей ее меньше растерялся. Покуда Поль говорил, он без устали отвешивал поклоны, а потом затараторил своим голосом, который выходил еще забавнее в редком воздухе.
— Сеньоры, добро пожаловать в эту чертову машину! Я тут уже немножко обжился… и покамест хватит провизии (чудак покосился на свой чемодан). Тут, доложу вам, увидишь такие штуки, что за день сто раз помянешь имя пресвятой и Вирген дель Пилар!.. Но опасаться нечего, пока мы живы… Вот жалко только сеньориту: все она грустит, плачет, боится…
Он подошел к Полю, приложил руку к губам вроде рупора и сказал ему на ухо:
— Доложить вам по секрету, сеньор, — я боялся, как бы сеньорита не сошла ума!.. Что мудреного! Этот невиданный полет, какие-то зеленые светящиеся столбы, огненные шары… Да вы, может, их видели? Да? Ну, тогда я спокоен… сеньорита… Вы, конечно… Раз уж вы здесь, три галантных кабаллеро, с плотью и кровью, такие же христиане, как ее папаша и я…
Но он не докончил. Молодая девушка положила хорошенькую ручку на плечо слуги и тихонько отстранила его.
— Довольно, Франциско, — сказала она повелительным тоном.
В ее глазах заблестели слезы. Она обратилась к Полю дрожащим голосом:
— Простите мое смущение… С тех пор, пока я здесь, — два дня, вы говорите, — я, чувствовала, что схожу с ума… Когда я вас увидела, я не могла глазам верить… Теперь я пришла в себя…
Благодарю за вашу помощь… Вы мне не откажитесь объяснить… Так вы говорите, что отец жив?..
— Да, жив.
Поль вкратце передал ей все, что прочел в газетах.
— Значит, мы по всей вероятности находимся в аэростате, прилетевшем с Сатурна?
— Должно быть так…
— Если только не с Марса, — вставил неисправимый Бильд.
Поль пожал только плечами. Теперь, в этом странном многоугольном помещении, он держал себя так, точно находился у себя в рабочем кабинете.
— Не угодно ли вам, барышня, сесть? Стульев здесь нет, но пол этого зала довольно мягок…
Она уселась подле него; Бильд и Брэд расположились около, а Франциско немного в стороне.
Положение все-таки было до того необычайно, что, несмотря на все горе и беспокойство, Лолла Мендес не могла улыбнуться. Бильд и Брэд сейчас же последовали ее примеру. Поль тоже, а Франциско, так тот совсем пришел в восторг:
