— И некоторые, даже моя Пози, упокой Господь ее душу, приклеивались ко мне, как блоха к собаке. Но, конечно, тут была разница…
— Конечно…
Анри остановился посреди комнаты и взглянул прямо в глаза Ро:
— Разница заключалась в том, что я тоже приклеился к ней…
Глаза старика слегка заблестели, когда он заговорил о давно умершей жене.
— …И это было самым странным, — продолжал он. — Когда я был с ней, казалось, что мое место здесь. Довольно нелепо, не так ли?
— Да, полагаю, что так.
— Она была хорошенькой, моя Пози, — сказал Анри. — С белокурыми шелковистыми волосами, как у Джесси, и большими голубыми глазами… — он вздохнул. — Вообще-то, я видел девиц и получше. Но что-то в ней было… Я так никогда и не понял, что же именно. Как будто мы были предназначены друг для друга с самого первого дня.
— Наверное, так и было.
— Но она так не считала, — сказал Анри. — Она отвергла меня. Ты знаешь эту историю?
— Джесси что-то рассказывал мне…
— Она считала, что я не смогу стать хорошим мужем, — сказал он. — И подозреваю, что она была права. По крайней мере, тогда.
— Но вы изменились, — сказал Ро.
— Да, определенно. Но этого не случилось бы, не будь у меня необходимости меняться!
Они дошли до стены и остановились, чтобы повернуться. Анри глубоко дышал, как будто готовился к прыжку в глубокую воду, потом, не спеша, двинулся дальше.
— Дело в том, что если бы она сразу и охотно вышла за меня замуж, я, наверное, совершенно не изменился бы, — пояснил он. — О, я по-прежнему любил бы ее, это уж точно! Но мне быстро надоела бы вся эта тяжелая работа, и вскоре я бы опять захотел удариться в бега и снова начал странствовать…
Ро задумчиво слушал.
— Но она не собиралась так просто выходить за меня. Она вообще не вышла за меня замуж. Я вернулся сюда, когда у Пози уже был малыш, который выглядел не совсем здоровым, а жители обращались с ней, как с местной потаскухой. Я предложил ей руку и сердце, словно оказывал благодеяние… — старик усмехнулся. — А Пози посмотрела на меня так, будто я — грязь под ногами.
Анри слегка повернулся к Ро, пока рассказывал.
— Она заставила меня работать, чтобы добиться ее. Того, что мы любезничали друг с другом и, вдобавок, уже имели ребенка, было недостаточно. Я должен был доказать, что заслуживаю права стать ей мужем. Ро задумчиво кивнул.
— И, полагаю, в этом был здравый смысл, — сказал Анри. — Ради того, что хочется иметь, стоит потрудиться.
Ро еще раз взглянул в сторону Мегги. Он хотел спросить Анри, не поступает ли она точно так же, как ее мать. Но он не был пока что готов говорить о Мегги. И, конечно же, не с ее отцом.
Ро сменил тему разговора.
— Бьюсь об заклад, вы выучили множество песен, пока бродили по стране!
— О, да! Это точно. Я не спел тебе и маленькой толики того, что знаю. Ро улыбнулся:
— Я намерен заставить вас поделиться английскими балладами для моей коллекции.
— Подозреваю, у меня найдется парочка таких, которых ты не слышал, — сказал ему Анри. — Только надо воскресить их в памяти. Это не всегда легко. Да и время потребуется.
Анри остановился у края кровати.
— Думаю, уже хватит, сынок! Если я еще похожу, то слишком устану и не заберусь на кровать.
Ро помог ему, мягко уложив больную ногу на перину, не сгибая в колене. Лицо старого человека стало белым, как простыня, пока он, наконец, улегся, но слова прозвучали по-прежнему насмешливо:
— Я благодарю тебя, Ро Фарли, — сказал Анри. — Ты не так уж плох для сына юриста-янки!
Ро рассмеялся шутке старика. Было нетрудно понять, почему Джесси такой веселый, добродушный парень. Ро подумал, что он, наверное, тоже не вырос бы таким серьезным, будь у него отец, похожий на Анри Беста.
— Хорошо, если б ты остался здесь на зиму, — произнес Анри. — Хижину заносит снегом, и мы очень много поем и играем…
— Держу пари, что так оно и есть.
— Здесь довольно красиво зимой. Снег покрывает деревья, и они стоят, как леденцы, а выследить добычу так же легко, как свалить бревно. В очень холодные дни, когда нам не надо никуда выходить, Джесси играет на скрипке от рассвета до темноты, а мы с Мегги распеваем песни, пока не начинает болеть горло.
