Она устало откинулась на стуле, вытянула вперед ноги и, со свистом выдохнув сквозь сжатые зубы, простонала:
– Она сведет меня с ума этим своим меню! Мы провозимся здесь до позднего вечера, это точно. Боже мой, с трудом добрались до супа. – Она сжала кулаки и помахала ими перед собой. – Как София могла так поступить со мной?
Она взглянула через стол на Эрика и увидела, что он неотрывно смотрит на нее.
– София – моя сестра. Это она обычно занимается подобными вещами с мамой. У нее больше терпения, чем у меня. Вы извините нас, мистер Торп. Видите ли, мама не может рассудительно относиться к этой свадьбе. Ник – это мой старший брат, и его как бы женит вся итальянская община, вот мама и боится, что вдруг эта свадьба окажется не такой, как ожидают ее друзья и родственники. Прямо не знаю, что с ней делать.
Она бросила взгляд на часы и быстро выпрямилась на стуле.
– Матерь Божья, уже четвертый час! Мне обязательно надо вернуться на работу. Придется нам сегодня прерваться и закончить в какой-нибудь другой день. Ведь эта чертова свадьба все равно только в июне. Времени достаточно.
Она вскочила на ноги, схватила с вешалки плащ и, прежде чем Эрик успел пошевелиться, оделась, так что ему не удалось поухаживать за ней.
Неужели он расстанется с ней, так и не успев по-настоящему узнать, какая она? В моменты отчаяния нужны отчаянные меры.
– Почему бы нам с вами не встретиться вдвоем и не попытаться найти какой-то взаимно приемлемый вариант, который удовлетворил бы вашу мать? Все это явно расстраивает ее, и мы могли бы постараться облегчить ее хлопоты. Вы знаете, чего она хочет, а я охотно пойду ей навстречу. Скажем, сегодня вечером? За ужином?
Она долго колебалась, сдвинув густые брови над прямым носом. Эрик ждал, затаив дыхание.
– Мне на самом деле нужно бы поработать допоздна, – начала она. – На мне висят все эти заказы, к которым я даже еще не приступала.
– Заказы на что? – Ему просто необходимо было знать о ней побольше – например, где ее можно будет найти, когда она уйдет отсюда.
– На шляпы. Я делаю дамские шляпы. Четыре месяца назад открыла магазин-мастерскую. Называется «Сумасшедший Шляпник».[4]
– Шляпы. – Единственным видом головного убора, о котором он вообще когда-либо думал, были шлемы для американского футбола. О шляпном производстве он не знал ровным счетом ничего. – Значит, вы сделали и эту, которая на вас? – Он протянул руку и одним пальцем слегка коснулся края шляпы.
Она кивнула. Когда он стоял так близко к ней, это очень странным образом влияло на ее сердцебиение.
Их глаза встретились, и будто невидимые чувственные токи проскочили между ними. И оба тотчас забыли и о шляпах, и о супе-тортеллини.
– Ладно, пусть будет ужин, – наконец согласилась она.
У Эрика было такое ощущение, будто он только что выиграл в футбольный тотализатор.
– И называйте меня Эриком, хорошо? – Он решил, что неплохо будет максимально развить успех. – А то «мистер Торп» заставляет меня чувствовать себя метрдотелем.
Она еще раз кивнула и чуть-чуть улыбнулась. Улыбка у нее была просто очаровательная.
– Так куда мне за вами заехать?
– Я смогу освободиться не раньше девяти. Может, вы заедете ко мне в мастерскую?
Эрик с радостью зафрахтовал бы космический корабль и залетел бы за ней в другую галактику в случае такой необходимости.
– Нет проблем.
Она назвала ему адрес, и он записал его, хотя эти несколько слов уже намертво отпечатались у него в мозгу.
– Значит, в девять.
Послышались размеренные шаги идущей по коридору Терезы.
– Нельзя ли мне называть вас Фрэнки вместо мисс Гранателли? Или я должен просить разрешения у вашей матери?
На этот раз она широко улыбнулась ему, и в глазах у нее сверкнуло что-то похожее на озорство.
– О, я думаю, вы можете называть меня Фрэнки, и давайте не будем впутывать сюда маму, хорошо? Чего доброго, еще решит поменять мне имя – она сегодня в растрепанных чувствах. Кроме того, только налоговая инспекция называет меня мисс Гранателли. От этого мне каждый раз, когда я слышу «мисс Гранателли», становится не по себе.
– Значит, Фрэнки. – Более прекрасного имени ему еще не приходилось слышать. – Я буду у вас ровно в девять.
