Конан один за другим метнул в кусты два ножа и приготовился кинуть третий, но его остановил громкий крик:
— Стой! — И в следующее мгновение из кустов показалась плешивая макушка Кушара, давнишнего приятеля Конана по воровским набегам и лихим попойкам. — Век мне пить прокисшую мочу Нергала, если это не Конан-киммериец! Эй, не стреляй, давай уладим дело миром!
— Нет у меня с тобой никаких дел, старая задница! — рявкнул Конан, продолжая держать в руке нож, готовый для броска. — Ты что, раньше не мог разглядеть, в кого стреляешь? Твои шакалы ранили моих людей!
— Баш на баш, — отозвался Кушар и поднял руки, показывая, что он безоружен. — Твои люди ранили моих, а ты лично ухлопал моего дружка. Впрочем, я прощаю тебе их — этого дерьма в любом кабаке Аренджуна навалом.
Охранники продолжали держать луки наготове, вопросительно поглядывая на Конана. Сунув нож за пояс, киммериец сделал им знак опустить оружие. Они молча повиновались — после ночного сражения с грабителями Конан стал их негласным вожаком.
Кушар выволок из кустов старого облезлого осла и, взгромоздившись на него, подъехал к северянину.
— Где тебя демоны носили все это время? — беззаботно спросил он. — Давненько я тебя не видел в Заморе, киммериец. Никак ты решил поменять вольные хлеба на хозяйские харчи?
— Не твоего ума дела, плешивая обезьяна, — огрызнулся Конан. — Лучше расскажи, что нового в Аренджуне.
Кушар хитро прищурился.
— Да разное болтают, — глубокомысленно протянул он. — По правде говоря, я и сам хотел бы разузнать все получше, но пока я не могу туда въехать ни на белом коне, ни на этом поганом ишаке. Вот, если бы ты взял меня с собой, я бы проскочил через ворота под видом караванщика и тогда… Не волнуйся я в долгу не останусь, — поспешно добавил он, видя, что Конан не торопится с ответом. — Ты же знаешь, Кушар добро не забывает.
— А как же твоя шайка? — спросил Конан. — Как ты собираешься протащить ее в город?
— Да нет, что ты! — усмехнулся Кушар. — Я им скажу, чтобы ждали меня в нашем логове. Да и потом, я же говорил, что такого дерьма…
— Ладно, — остановил его Конан, которому хотелось поскорее добраться до города. — Нергал с тобой. Догоняй нас.
* * *
В огромном, поражающем своей роскошью доме племянника Бешмета Корхаса вовсю шла подготовка к торжествам. Гости уже съехались, и хотя до свадьбы оставалось еще три дня, пировать начали заранее. В доме нашлось место и для балагана лицедеев, прибывших для увеселения гостей. Но, якобы устав с дороги, шуты и фокусники тут же предались безудержному пьянству, и гости развлекали себя сами.
Узнав о прибытии каравана, хозяин дома вышел на крыльцо, и к нему тотчас подскочил тот самый свирепый охранник, что пытался затеять ссору с Конаном в доме Бешмета, звали его Ульсар. За все время пути они не перекинулись ни словом, но киммериец нередко ловил на себе его пристальный настороженный взгляд. Шепнув что-то племяннику Бешмета, Ульсар вытащил из-за пазухи свиток и отдал ему. Тот развернул пергамент и принялся читать, а затем взглянул на Конана, стоявшего неподалеку и, расплывшись в улыбке, приветственно помахал ему рукой.
Киммериец подошел ближе и остановился, выжидая.
— Приветствую тебя, храбрый воин! — Хозяин дружелюбно похлопал Конана по плечу. — Я уже кое-что слышал о твоих подвигах, потом ты мне расскажешь подробнее. А сейчас умойся и проходи в дом. Я буду рад принять у себя такого гостя.
Он вновь повернулся к Ульсару, а Конан устало побрел в дальний угол, где, гогоча и отфыркиваясь, уже обливались холодной водой охранники. Вылив на себя несколько ведер, киммериец присел на скамью в тени деревьев и, с интересом разглядывая огромный, со множеством построек, двор, прикидывал, что же ему делать дальше.
Верблюдов разгрузили, тюки сложили в сарай и заперли на крепкий замок. Конан уже давно догадался, что шкатулки там и в помине не было. Но тогда где же она? Ульсар передал хозяину письмо — ясно, что в нем говорилось и о киммерийце, — но никакой шкатулки Конан у него в руках не видел.
— Эй, киммериец! — прервал его размышления голос хозяина. — Рано спать! Отдохнешь за столом!
