— С чего вдруг такое доверие? — прищурился Конан. — Ты же хорошо знаешь, что я не упущу того, что само идет мне в руки. Не боишься, что мне понравится твоя шкатулка?
Уверяю тебя, она совсем не ценная, — поспешно замахал руками Бешмет. — Тебе от нее не будет никакого проку. А вот заплачу я тебе за работу хорошо.
— И сколько же?
— Пять золотых за каждый день пути, — с гордостью проговорил Бешмет. — Кроме того, тебя вознаградит и мой племянник. Караван вернется назад, а ты можешь оставаться в его доме сколько захочешь — будешь вволю есть и пить, а он найдет тебе какое-нибудь прибыльное дело. Не пожалеешь!
— Десять монет за каждый день пути, тогда я согласен, — отрезал Конан, решив поторговаться. — Не забудь, что в Заморе полно грабителей, за каждой горкой ждут путников, так что я из-за твоей реликвии своей головой рискую.
— Ладно, — вздохнув, согласился Бешмет. — Пусть будет десять. Тебе повезло, парень, я еще никогда не платил охранникам столько. Но ты мне нравишься, и я хочу, чтоб ты работал на меня с удовольствием. Думаю, мы и впредь пригодимся друг другу-
«Этот ослиный хвост врет. Что у него па уме непонятно, но я все равно докупаюсь до правды, — думал Конан, вновь наполняя кубок. — В конце концов, Нергал с ней, с этой реликвией! Я получу свои деньги, а заодно повеселюсь в Аренджуне. Там, наверное, ужо по мне соскучились… И все же что это за штука, ради которой я буду рисковать жизнью?»
— А где эта реликвия? Можно хоть посмотреть на нее? — как можно более равнодушно осведомился киммериец.
— Не обижайся, друг мой, но ее никто не должен видеть, — покачал головой Бешмет. — Она будет надежно спрятана, и прошу тебя, не ищи ее. Я понимаю, ты молод и любопытен, но послушай старика: тебе выпала большая удача, что ты встретился со мной, а в доме моего племянника ты найдешь все, что тебе нужно, так что не руби сук, на котором сидишь.
Его слова только подогрели любопытство Конана.
— Хорошо, — сказал он. — Договорились. Когда ехать?
— Все уже готово, — обрадовался Бешмет. — Можно хоть завтра на рассвете.
Выспавшись на роскошной мягкой кровати, Конан поднялся с первыми лучами солнца и, плотно позавтракав, вышел во двор, где шли последние приготовления к отправке каравана. К нему сразу же подскочил охранник — свирепого вида парень, вооруженный до зубов.
— Ну, готов? — мрачно спросил он, неприязненно рассматривая киммерийца. — Если ты и в дороге будешь таким неторопливым, то мы недалеко уедем.
Конан промолчал, решив не наживать себе врагов раньше времени, да и настроение у него было такое, что разговаривать ни с кем не хотелось. Он грустил о красавице Дамире, с которой не успел даже проститься, и вот теперь расстается, Нергал знает насколько — может быть, навсегда…
В пути Конан тоже старался ни с кем не ссориться и вообще не привлекать к себе внимания. На первой же стоянке, надумав прощупать тюки, киммериец понял, что затея это пустая, — охранники и караванщики не спускали друг с друга глаз. Наверняка, с каждым из них Бешмет поговорил отдельно, а может быть, велел им следить именно за киммерийцем.
Конан решил даже не пытаться найти шкатулку в дороге. «В доме племянника будет намного легче ее найти, — думал он. — Если это действительно реликвия, то ее поставят на видное место. А если что-нибудь другое… Ладно, все равно найду!»
И вот караван уже приближался к Аренджуну. Верблюды неторопливо вышагивали по узкой извилистой тропинке, вьющейся между зелеными холмами. Благословенный глаз Митры освещал каждый кустик, за которым могли притаиться разбойники. Все вокруг по-прежнему казалось спокойным, но Конан знал, что эта тишина обманчива.
Сколько раз он сам прятался на этих холмах, подстерегая очередной караван, — место для засады было самым подходящим. Вот и теперь он нисколько не удивился, увидев, как ближайшие кусты едва заметно зашевелились. Киммериец оставался спокойным — в этих местах его знала каждая собака, к тому же те, кто собирался напасть на караван, и представить себе не могли, что самый известный разбойник охраняет их долгожданную добычу.
Как только верблюды приблизились к кустам, оттуда вылетело несколько стрел, одна из них просвистела у самого уха Конана, две других ранили охранников. Выругавшись, киммериец вскинул лук и выстрелил. В зарослях кто-то жалобно хрюкнул.
