Суворов и Потемкин - страница 10

Вклад Суворова в успешное завершение войны неоспорим. Но он сам испортил обедню. Румянцев не захотел разбираться в его конфликте с Каменским. Фельдмаршал переслал императрице рапорт Каменского о сражении при Козлуджи, из которого выходило, что отличившийся в сражении Суворов всего лишь исполнял приказания старшего начальника, т. е. Каменского. Последний получил при заключении мира ордена Св. Георгия 2-го класса и Св. Александра Невского. Суворов — ничего. Долго не мог забыть обиды победитель при Козлуджи.

Итак, вместо наград — отпуск по болезни. Обратившись к Президенту Военной коллегии З.Г. Чернышеву с просьбой о новом назначении, Суворов не знал, что оно уже состоялось. Гражданская война полыхала с новой, страшной силой.

Внезапная смерть Бибикова 9 апреля 1774 г. в Бугульме повлекла за собой резкое ухудшение обстановки. Несмотря на поражения от войск И. И. Михельсона и князя П. М. Голицына, Пугачев прорывается к Казани и разоряет богатый губернский город; С величайшим трудом защитникам удалось удержать цитадель. Настигнув повстанческую армию под Казанью, Михельсон 15 июля наносит ей тяжелое поражение. Пугачев с остатками своих сторонников бежит на правый берег Волги. «Это бегство напоминало нашествие»,— замечает Пушкин. Поднялись массы крестьян густонаселенного Правобережья. В Нижнем Новгороде и в самой Москве вспыхнула паника. 21 июля Екатерина, еще не зная о мире с турками, созывает Совет, в который входят первые лица в государстве. Сообщение о разорении Казани производит тягостное впечатление. Императрица заявляет, что сама поедет в Москву и встанет во главе защитников древней столицы. Члены Совета молчат. И тогда берет слово Н. И. Панин. Он доказывает, что отъезд императрицы только усилит смятение и поставит империю на грань гибели. Панин предлагает назначить главноначальствующим против внутреннего возмущения своего брата. Граф Никита Иванович использует все свое влияние, все дипломатическое искусство, чтобы убедить Екатерину дать согласие. Он вызывает на объяснение Потемкина и убеждает его помочь спасению отечества. К концу дня дело решено. Панин сообщает обо всем брату, живущему в Москве. Вести с Волги одна хуже другой. Петр Панин присылает императрице благодарственное письмо — он согласен принять на себя тяжкую ответственность, но ставит свои условия.

«Увидишь, голубчик, из приложенных при сем штук, пишет Екатерина Потемкину, очевидно до того, как поставить свою подпись под рескриптом от 29 июля об официальном назначении Петра Панина,— что Господин Граф Панин из братца своего изволит делать властителя с беспредельною властию в лучшей части Империи, то есть Московской, Нижегородской, Казанской и Оренбургской губернии... что если сие я подпишу, то не токмо князь Волконский будет огорчен и смешон, но пред всем светом первого враля и мне персонального оскорбителя, побоясь Пугачева, выше всех смертных в Империи хвалю и возвышаю...» Мы не знаем ответа Потемкина, но известно, что Московскую губернию Панину не отдали. Известно также, что императрица лично приказала Румянцеву послать Суворова на помощь Панину, назначенному главноначальствующим против внутреннего возмущения. 10 августа Румянцев уведомил Суворова о вызове его в Москву. Находившийся в Киеве приунывший Суворов 14 августа сразу рапортовал фельдмаршалу о том, что постарается «поспешать на употребление себя к должности действовать против возмутительного бунтовщика...» [12]. Важно отметить, что Суворов, согласно расписанию генералитета, был назначен состоять при Московской дивизии, т. е. формально был выведен из подчинения Панина. Очевидно, Потемкин, уже распоряжавшийся в Военной коллегии, пытался сделать Суворова своего рода противовесом Панину. 13 августа Панин обратился к императрице и просил наставления — не сделал ли он какого прегрешения, назначив Суворова к передовым войскам? 17 августа Екатерина пошла на уступку и дала распоряжение Потемкину «объявить Военной коллегии, что до утешения бунта я приказала Генерал-Поручика Суворова — быть под командою Генерала Графа Панина».