Еще и еще раз прошу вглядеться в эту картинку, ибо она основа политической теории. А без политической теории протест превращается в балаган. С коррупцией они будут бороться в 2011 году… Вспомнила бабка, как девкой была! И все балдеют и на «бабки» под это разводят. Это что за хохма посреди великого несчастья, великого горя? Балаганчики-то прекратятся?
Закончив с политической теорией, перехожу к политической философии.
ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ. ПОЛИТИЧЕСКАЯ ФИЛОСОФИЯ
Есть одна точка русской смерти, а не несколько. Она очень простая.
Если модерн тождествен развитию, то русские мертвы. И не надо тут лгать. Если модерн действительно тождествен развитию, то надо умирать. Нельзя тысячи лет идти другим путем, а потом сказать: «Да, мы свернем на этот». На такой путь не сворачивают. Тогда — все, «сливайте воду». По крайней мере, конец всем амбициям, а вместе с ними и жизни, ибо жить без амбиций русские не могут. Начнется такой фарс вместо жизни, что жизнь очень быстро прекратится.
На самом деле на такие вопросы надо отвечать с позиций правды. Модерн тождествен развитию или не тождествен? Да или нет?
Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно исследовать модерн. Другого пути нет.
За последние 20 лет каждый раз, как наступала развилка: идти более сложным или более простым путем, — шли более простым. Ну, хотя бы раз можно повернуть на сложный? Все простые пути уводят в пропасть.
Те, кто голосовал за мою позицию в программе «Суд времени», часто, задетые высказываниями Сванидзе или Млечина, восклицали: «Ах, какие негодяи!» Но затем рядом со Сванидзе и Млечиным оказался Пивоваров. И оказалось, что Сванидзе и Млечин — это уровень 1.
А уровень 1а — это Пивоваров, который заговорил уже о советском человеке как антропологической катастрофе.
Но за этим уровнем, как мы уже показали, есть уровень 2 — это Ракитов, по мнению которого русскость несовместима с модерном, и потому ее надо изживать до конца.
А за ним идет Александр Янов, который как раз и является в каком-то смысле учителем Ракитова во всем, что касается «русской скверны». И который, между прочим, работает с очень мощными американскими фондами. Это наш эмигрант, который давно и очень глубоко вписался в американский интеллектуальный истэблишмент. Не хочу преувеличивать его роль, но и преуменьшать тоже не хочу.
А за Яновым идут, например, такие люди, как Афанасьев или Баткин. Или другие, которые уже давно говорят о себе: «Мы искры в русской бездне. Мы перестукиваемся, между нами тысячи километров, но рано или поздно мы победим. Ибо все это русское недоразумение просто сольется, и останемся одни мы».
А за ними идет Бахтин с его теорией низа…
Понимаете, в человеке всегда очень много зла. Просто между модерном и русской традицией всегда шел спор: сколько этого зла? И можно ли его преодолеть или его надо только использовать? Вот где фундаментальный спор!
Для того чтобы тащить человека наверх, нужно каким-то образом запретить использовать кнопку «низа». Запретить использовать апелляцию к человеческому злу, к свинье, к зверю, сидящему в человеке. К дочеловеческому, миллионами лет копящемуся внутри него, — к этому надо запретить адресацию.
При политической конкуренции вне рамок (а именно таковой и является наша демократия) на эту кнопку нажимают сразу же. Поэтому эту кнопку начинают защищать. Кто? Некие элиты, которые сначала ее защищают, а потом сами же на нее нажимают с предельной силой.
Бахтин, который народную культуру свел к фекалиям, сексу и прочему (о его очень крупных произведениях — а Бахтин теоретик огромного масштаба — негодующе отзывался другой великий наш теоретик, Лосев, тоже очень далекий от коммунизма), ведь тоже был игрушкой в чьих-то руках. В руках наших же элит. Если верить Юлиану Семенову и другим (в том числе Евгению Киселеву, который настаивал, что осведомлен в этом вопросе), то за спиной Бахтина стоял шеф советского КГБ Юрий Андропов.
А дальше-то куда мы уходим? В какие глубины этой эшелонированной системы?
Фанатики говорили: «Надо сломать все и вернуться с чудовищной дороги, по которой мы пошли, на магистральную дорогу модерна».
