Шофер тоже давно не был в городе. Чтобы скрыть волнение, он пытался закурить, однако папироса не держалась во рту — дрожали губы.
Когда переехали мост, Ирина увидела длинные цепочки людей, спускавшихся к самой реке. Закутанные во что попало, женщины и подростки доставали из проруби воду. Многие несли ее в чайниках, кувшинах, двое мужчин везли на детских саночках синее эмалированное ведро.
Литейный напоминал занесенный снегом деревенский тракт. Люди шли по середине улицы, у домов лежали непотревоженные сугробы. Шли, главным образом, навстречу, к Финляндскому вокзалу. Зашитые в мешковину вещи везли с собой на саночках. Из Ленинграда возобновилась эвакуация.
Недалеко от Невского горел шестиэтажный дом. Он горел уже, повидимому, давно, пламя вырывалось из окон, трещали и падали балки, светлый дым медленно поднимался в небо. А мимо шли люди, спокойные, привычные, и никто не глядел в сторону пожара, даже те, что стояли в очереди наискосок у булочной.
— А не пустят!.. — сказал вдруг шофер и, резко затормозив машину, повернулся к Ирине. — Не пустят они сюда немца!
Его серые, воспаленные от бессонницы глаза заблестели в полумраке кабинки. Так же неожиданно он распахнул дверцу, вырвал из-под сидения измазанный вещевой мешок, распутал завязки и, выхватив полбуханки хлеба — свой трехдневный паек, побежал к очереди, сунул хлеб первой попавшейся женщине. Затем бегом вернулся в машину, дал газ и всю остальную дорогу молчал.
Молчала и Ирина. Великое непоказное мужество стояло за всем виденным, и она ощущала его так же, как и там, на озере.
Ночевала Ирина в автобате. В штаб было поздно являться, а из ее квартиры соседи, очевидно, все выехали, — там холодно и темно. Кроме того, шофер обещал подвезти ее утром на завод, куда Ирина должна была доставить небольшой мешок с картофелем по просьбе одного из командиров автомобильной бригады. Он купил картофель за озером и посылал своему другу — начальнику цеха, оставшемуся работать в Ленинграде.
— Морозов его фамилия. Высокий, с черной бородой. Он там сейчас в роли директора, — сказал командир, запыхавшись от усилий получше устроить мешок в кузове.
Командира Ирина не знала, но охотно взялась выполнить поручение. Она видела, как все, едущие в Ленинград, везли сумки и свертки, и не было случая, чтобы кто-нибудь отказался взять посылку. Людям хотелось хоть чем-нибудь помочь ленинградцам.
Ночью в городе было очень тихо. Даже с окраин, там, где пролегала линия фронта, не доносилось ни одного звука. Гудели только обледенелые, заброшенные провода, да ветер шуршал сорванными со столбов афишами. Однако время от времени из репродукторов раздавался стук метронома, четкий и отрывистый, словно колотушка сторожа.
На завод Ирина отправилась, даже не позавтракав. Она хотела скорее передать посылку и во-время явиться в штаб. Было очень рано. По улицам двигалось много людей прямо по мостовой. Ирина удивилась такому количеству людей, а потом поняла, и снова теплота прихлынула к ее сердцу. Несмотря ни на что, учреждения продолжали работу, служащие выходили из дома пораньше, стараясь не опоздать.
Грузовик миновал центральные улицы, свернул на Международный проспект, и, когда уже проехали половину дороги, воющий звук снаряда где-то над головой заставил Ирину съежиться в кабине. Через секунду раздался взрыв. Машину шатнуло, но она продолжала двигаться, а следующий разрыв вырвал часть крыши на одном из домов. Пыль и дым медленно поползли в сторону. Потом снаряд разорвался посередине улицы, и упало несколько человек, спешивших укрыться в подворотне.
— Обстрел! — крикнул водитель и перевел рычаг. — Держитесь!
Ирина испуганно ухватилась за его рукав. Артиллерийского огня она откровенно боялась и до сих пор не могла к нему привыкнуть. Закрыв глаза, она цепко держалась за шофера, мешая ему править. Скоро огневой налет передвинулся, снаряды прошли выше. Грузовик проскочил опасное место.
— Фу-ты… — пробормотал водитель, растерянно улыбаясь, и осторожно повернулся, чтобы освободить руку. — За вас боялся.
Ирина выпустила рукав.
— Спасибо, — сказала она, сердясь на себя за свой испуг. — Ничего не могу поделать. Очень уж неожиданно они появляются. Бомбу по крайней мере слышишь.
