Ли Ли нахмурился.
— Когда приедет, тогда и приедет… — пробормотал он.
— Мне нужно повидаться с ним до того, как мы выйдем на ринг.
Ли Ли посмотрел на меня с подозрением.
— А что это ты так разволновался? — спросил он.
— Мне просто нужно с ним потолковать.
— Вот как?.. А Боголаб как раз звонил мне насчет тебя. Сказал, что тебе неохота бороться со Жнецом. Что ты не хочешь проигрывать.
— Нет, я как раз хочу с ним бороться.
— А то из моих парней пятеро сказали, что они согласны на что угодно, но не на то, чтоб их бил Жнец…
— Нет, нет, Боголаб меня просто не понял. Я хочу бороться со Жнецом.
— Жнец тебя побьет. Тут ты ничего не сможешь сделать.
— Ясное дело. Просто я придумал один трюк и хотел бы с ним об этом поговорить, когда он приедет…
— Когда приедет, тогда и приедет.
— Значит, в Сент-Луисе его еще нет?
— Да откуда мне знать, где он?! Может, он гуляет сейчас по Маркет-стрит с какой-нибудь бабенкой. В Сент-Луисе не в Сент-Луисе — почем я знаю? Ведь этот старик… это такой старик, что…
— Ли Ли!
— Ну?
— Весь этот шум о Беспощадном Жнеце… Что вы об этом думаете?
— Великолепно задумано. Просто блестяще.
— Значит, вы совсем в это не верите?
— А что?
— Значит, это просто спектакль, все равно как с Повесой-Инкогнито?
— Не знаю. Но вот что я тебе скажу. Я организую матчи в Сент-Луисе с тридцать четвертого года. Вот с этого года я имею дело со Жнецом…
— Семнадцать лет, — сказал я.
— Так вот, малыш. Уже тогда, семнадцать лет тому назад, Жнец был стариком!
На пятницу у меня было намечено несколько поединков; я без всяких эмоций отработал эту повинность и к двум часам уже вернулся в свой номер.
Еще раз обзвонил все отели. На это ушло полтора часа. Я дал всем портье соответствующее поручение. Потом лег спать. Сон мой был беспокойным: мне снился Джон Сэллоу. В десять вечера я проснулся с головной болью. Показалось, что зазвонил телефон… Мне просто необходимо было поговорить с Сэллоу. Повеса-Инкогнито должен теперь раскрыть свою тайну. Миф обо мне был правдой. И миф о Сэллоу, возможно, тоже. И не случайно. Джек, как выяснилось, действительно построил дом… Мы с Сэллоу напоминали кинозвезд, которые играют сами себя. За маской Повесы-Инкогнито и вправду скрывался сын богача (по крайней мере, в духовном отношении) — скучающий баловень, начисто лишенный средств к существованию. К тому времени я успел забыть о смерти. Сэллоу мне напомнил. И мои переживания заставили меня вернуться внутрь самого себя. (Выходит, что в постояльце обитает постоялец?) Да, вот здесь я и живу, подумал я, вернувшись внутрь себя и осмотревшись. Теперь надо ждать звонка.
Я не выходил из номера, боясь пропустить звонок Сэллоу. Но он не звонил. В конце концов я заснул, лежа одетый поверх расстеленного белья.
Сны я видел скверные. Наконец, напрягшись, я заставил себя проснуться — такие же усилия приходится прилагать человеку, который пытается пошевелить пальцем онемевшей руки.
Утром я переоделся — медленно, словно исполняя ритуал. Я снял брюки (размер — семь девяносто пять) и надел другие брюки (размер — семь девяносто пять); так матадор облачается в свои светлые одежды.
Я позвонил портье.
— У вас нет новостей для меня? — спросил я.
— Простите, кто это говорит? — поинтересовался портье.
— Босуэлл из восемьсот четырнадцатого.
— Ничего нового, сэр. Иначе мы бы вам сразу сообщили.
— Понятно. Благодарю вас.
О завтраке и думать не хотелось. И я отправился в гимнастический зал.
— Сэллоу приехал? — спросил я у Ли Ли Медоуза.
— Ну, приехал…
— Вы передали ему, что я хочу с ним увидеться?
— Он сказал, что вечером с тобой увидится.
— Где он остановился?
— Эх, Босуэлл… Да не знаю я! Откуда мне знать, где остановился старик Сэллоу?
— Но вы же знали, что я его ищу!
— Вечером встретишься с Сэллоу на ринге. Там решишь с ним все вопросы.
Я вернулся к себе в номер; на улице тем временем начался дождь. Снова обзвонил все отели. Ни в одном из них Сэллоу не останавливался.
— Да не может этого быть! — заорал я на портье того отеля, который был в моем списке последним.
Было уже шесть часов, а я еще ничего не ел. Надо поесть, сказал я себе. И спустился вниз.
