Их вид заставил Алину прийти в себя. Она очнулась от наваждения, замотала головой и посмотрела на ладони, измазанные чем-то липким.
Кровь.
– Бред… самой бы с ума не сойти, – прошептала она.
В комнату ворвались трое: два медбрата и санитар. Они остановились как вкопанные, увидев картину, которую ожидали увидеть меньше всего.
– Он стал бить себя. Я не смогла помешать, – Алина повернулась к подоспевшим «на помощь» и спрятала руки за спиной.
Профессор попытался встать, но опять поскользнулся в луже крови и упал. Набежавшие санитары навалились на него, один брызнул в лицо Готту из баллончика жгущим глаза аэрозолем. Тот закрыл их руками и постепенно стих.
– Он сказал что-то? О деле? – бросил через плечо санитар.
– Нет, – она покосилась на кровать, где был спрятан телефон. – Какой-то абсурд.
Девушка украдкой вытирала руки платком и наблюдала за действиями сотрудников клиники. Те надевали на больного смирительную рубашку. Когда того окончательно «спеленали», санитар разжал Готту челюсти и принялся проталкивать ему что-то в рот. Алина не видела, что именно. Профессор пытался сопротивляться.
В руках другого «врача» возник стакан с водой, и через мгновение послышались всхлипы – Готт из последних сил пытался выплюнуть то, что в него вливали.
Девушка сделала два шага в сторону и увидела: у ног санитара рассыпаны крупные белые таблетки, похожие на… В этот момент тело профессора обмякло, и медбратья уставились на нее.
Алик схватил ее за плечи и хорошенько встряхнул. Алина, кажется, начала приходить в себя.
– Что с тобой?
– Так… вспомнилось, – она еще смотрела куда-то сквозь темноту, не моргая.
«Ничего себе, вспомнилось. Я уж подумал…»
– Слушай, если тебе что-то известно, выкладывай, – потребовал он. – Я не буду ждать.
После нескольких секунд полного молчания взгляд Алины, наполненный тревогой, коснулся его глаз, а ее рука потянулась к плечу оператора.
– Мой первый репортаж… который не состоялся. Я пыталась взять интервью у того профессора… Его подозревали в убийстве студентов.
– Помню, – медленно кивнул Алик. – Девять без вести пропавших. Историки, археологи.
– Подкупила кое-кого в спецлечебнице, – продолжила девушка, пожав плечами. – Работала с архивами. Пыталась расспросить его и…
– И? – насторожился мужчина.
– Похоже на бред, но он… вроде как знал эти подземелья. Понимаешь, Готт был здесь. Искал что-то. И… как-то вышел.
Повисла длинная пауза. Тишина нарушалась только звуками дыхания.
– Так что нам делать?
Алина подняла смартфон повыше и оглянулась. Пятно света выхватило из темноты сплющенные пули.
Стреляные гильзы.
Куски бетона и бесформенный ржавый хлам.
– Похоже, мы в тоннелях крепости, – он начал вспоминать уроки военного прошлого. – Обычно в таких комплексах есть шахты. Вентиляция, выходящая на поверхность. Сверху замаскированы, и их не видно. Но они есть.
– Точно, мы ведь дышим, – поспешила согласиться Алина. – Вентиляция работает.
Девушка улыбнулась – совсем чуть-чуть, но все же… Алику показалось, будто ее лицо на мгновение чем-то осветились. Мимолетным и неуловимым.
Он поймал себя на том, что любуется ею и, как преданный пес, смотрит в глаза, ставшие поразительно живыми и искренними.
Алик давно не видел ее такой.
«Ангел», – пронеслось в голове.
«Заблудившийся в полуночи ангел».
– У нас… – Алина запнулась, заметив состояние «коллеги», – смартфон… – она застенчиво и немного виновато улыбнулась. – Окажемся у поверхности и попробуем позвонить.
Девушка опустила взгляд, пытаясь скрыть внезапно нахлынувшее смущение, ей даже захотелось отвернуться от самой себя… Она давно не ощущала подобного.
Искренность.
Еще полдня назад она бы посчитала, что эта «вещица» не для нее.
Чужая и даже вредная. Опасная.
Они потеряли счет времени, пока брели по длинному темному коридору, который вряд ли кем-то посещался после 45-го.
Заброшенный и покинутый тоннель уныло тянулся вперед. Когда-то здесь ходили люди. Жили и умирали. Это можно было понять по следам боев, развороченному хламу и разбросанным мелочам, предметам военного быта. Кое-где попадались личные вещи.
Медальоны. С именами людей, которых давно нет. Все, что осталось от них – только проржавевший хлам, потонувший в темнеющей пустоте.
