Оберфюрер хватается за горло и хрипит:
– Ты… предал меня?
Внезапно свалившаяся тяжесть тянет его вниз, и больше нельзя ничего произнести. Ошалелым взглядом он впивается в Хеллига, который что-то шепчет и… крестит его?! Брату остается только дрожать от бессильного гнева, и через мгновение он падает на пол. Тело выгибается дугой. В последний раз по нему пробегает судорога, и оно опускается. Перекошенное яростью лицо замирает – как маска, которая никак не отпускает взгляд священника…
«Таблетки!» – сбросив оцепенение, вспоминает Хеллиг.
Трясущимися руками достает коробочку и открывает ее. Но таблеток там нет! Лишь записка. Красивый и ровный женский почерк.
«Вам не выйти без формы брата. Неважно, как вы получите ее. Простите. Газ быстро рассеивается, надо спешить».
Он смотрит на оберфюрера и… начинает раздевать его. Со лба струями стекает горячий пот. Лицо сильно краснеет.
Под воздействием газа и антидота мир вокруг страшно деформируется. Взгляд Хеллига расфокусируется.
Все выглядит так, будто тела вплавились в пол, одежда вросла в кожу, а свет, вдруг полившийся откуда-то сверху, распадается на мерцающие капли желтоватого химического цвета.
Переодетый в форму СС священник спешит по пустым тоннелям. «FTH-IA», завернутый в сутану, под мышкой. С каждым шагом взгляд мутнеет сильнее и сильнее. Он словно во сне.
Слышен вой сирены. Совсем рядом. Разрывы бомб где-то на поверхности. На потолке мерцают редкие лампы.
По пути попадается пьяный эсэсовец с бутылкой шнапса в левой руке. Он отдает честь взмахом правой – та неестественно вытягивается и буквально вонзается куда-то в потолок. Погружается во внезапно размякшее перекрытие!
Хеллиг пугается и приседает. Затем разворачивается назад и продолжает бежать, озираясь по сторонам и едва не падая, то и дело опираясь на стены. Ему кажется, что ладони при этом продавливают вязкий фортификационный бетон…
Он страшится того, что навсегда останется здесь, утонет в этой серой грязной мешанине, в которую превратился пол.
Цепляясь за податливые стены, он поднимается вновь и вновь. Переступает ногами. Шевелит подгибающимися коленями.
«Должно быть, сердце колотится как бешеное», – совершенно не чувствуя его, думает Хеллиг.
Все, налившиеся свинцом ноги больше не слушаются. Это предел. Тело не сможет преодолеть месиво усталости, отчаяния и наркотиков.
Остановившись на перекрестке тоннелей, он озирается по сторонам. «Пастырь» заблудился. Растерялся.
Вновь гремят взрывы – на этот раз приближающиеся. Перед глазами мельтешит, с потолка падают осколки бетона, который начинает осыпаться. И сам тоннель будто качнулся… затем снова и снова.
Два тоннеля. Или четыре?
«Или больше?» – он в отчаянии вертит головой.
Казалось, еще чуть-чуть, и им овладеет паника. Ее безумный, истошный вой, больше похожий на рев загнанного и обреченного зверя, уже подступал к горлу, поднимаясь откуда-то снизу.
Оставалось одно.
Он собрал остатки сил и…
Хеллиг опускает «FTH-IA» на пол, становится рядом на колени и начинает молиться.
В конце одного из тоннелей с оглушительным грохотом полностью обваливается потолок.
Отовсюду появляются неясные силуэты солдат СС, которые, шатаясь и падая, спешат к жертве.
Один за другим гремят мощные разрывы бомб, и потолок над священником частично рушится.
На «FTH-IA» падает тяжелый осколок перекрытия, и прибор испускает потоки искр во все стороны. Лампы на стенах и потолке тут же перегорают и лопаются. Та часть тоннеля, в которой находится загадочный прибор, погружается во мрак.
Солдаты, выбегающие из освещенной половины тоннеля, направляются в его затемненную часть и один за другим исчезают в черной податливой массе. Она точно проглатывает их.
Олег открыл глаза, очнувшись от отвратительного звука. Он услышал хруст ломающихся человеческих костей.
«Тротуар… Что произо…»
Мгновенно прозвучал ответ на так и не заданный до конца вопрос – боль. Она впилась в него хищными загнутыми когтями. Стала вытягивать крик, но пока без результата.
Ноги, локти, спина… все тело пронзали раскаленные иглы. Однако самая главная, горячая и острая игла воткнулась в мозг, проникнув из области виска. И с каждой секундой кто-то безжалостный неумолимо продвигал ее дальше. По щеке текло что-то обжигающее.
