– Сейчас я принесу одеяла, – бросился прочь Второй, увидев, как Дисси бережно усаживает на единственный стул подругу, не отрывающую стиснувших мокрый платочек рук от заплаканного лица.
– Айтер, ты не можешь попросить, чтобы нам принесли кипяточку и посуду? Я заварю травы. И хорошо бы столик, – выждав несколько секунд, чтоб вышедший Дьерджес наверняка не расслышал её слов, попросила королева, и Первый нехотя отправился искать перечисленное.
Утешая себя только тем, что, выйдя из комнаты, не забыл задвинуть на двери засов. Они всё равно никуда сейчас идти не собираются, а ему никаких волнений. Он пока ещё не совсем пришёл в себя после последних событий.
– Ты куда? – удивился бегущий навстречу Второй с меховыми одеялами в руках.
– За столом и посудой, – буркнул король, догадавшийся, наконец, что девушкам хочется поговорить наедине, – и ты тоже, отдай одеяла и иди… займись делами. Да запереть дверь не забудь… так спокойнее. И кстати, где магистр?
– В караульной, проверяет охранников, Дисси же сказала, никто не должен помнить. А Терга заперли в комнатке Шимирла, где тот обычно узников лечит.
Айтерис только кивнул и отправился дальше, поняв, что сейчас не найдёт никого, кому можно было бы передоверить распоряжение жены. Да скорее всего… никому и не стоит доверять. Слишком много она ему сказала в этот раз, чтоб командир не сообразил главного. Кто-то очень хитрый, могущественный и жестокий объявил им негласную войну и пойдёт на всё, лишь бы получить задуманное. И значит, нужно приложить все усилия и умения, чтоб вырвать это зло с корнем. Иначе рано или поздно оно вернётся, придумав новый план, как их уничтожить.
– Астра… – вытащив из подвешенного к поясу кошеля пузырёк и крошечную чашечку, знахарка очень внимательно капнула туда несколько капель.
Всхлипывающая магиня, краем глаза заметившая эти приготовления, даже руку приготовилась протянуть, но Дисси ловко стряхнула зелье в свой собственный рот. Посидела несколько мгновений на скамье, прикрыв глаза, и только потом накапала капель и подруге.
– Астра, я тебя попросить хотела… пока Айтера нет, посмотри, как ты умеешь, что-то со мной не то творится. Словно я хлебнула чего… такого, чем наши мужики праздники встречают. Голова так и плывёт.
Магиня, ожидавшая совсем других слов, соболезнующих, мягких, утешающих, услышав эту просьбу, даже чуть оскорбилась, у неё сейчас вся жизнь рухнула, а Дисси про свою голову говорит. Но вслух упрекать подругу не стала, лишь обиженно поджала губы. Да вгляделась в неё по-особому, так, чтоб четкий облик размылся в полумраке комнаты и заработало внутреннее зрение.
И тут же потрясённо ахнула, аура знахарки переливалась чистым серебристым светом. Но ведь такого просто быть не может, откуда ей взяться, такой силе? Или может? Ну, да, в ней же есть эльфийская кровь, вот от неё и врождённые слабенькие способности. Несколько лет настойчивого обучения у хорошего магистра могли бы их развить, но в итоге получился бы довольно слабый маг. Потому-то никто и не взялся бы за её обучение, слишком много сил нужно затратить, чтоб получить очень посредственного помощника. Правда, слышала она обрывки легенд про магов, получивших способности в результате какой-нибудь катастрофы или случайности. Рассказывали про ударенных молнией и про упавших в пропасть, а один магистр вроде ощутил прилив необычных сил, стоя под виселицей. Но сама таких магов Астра не встречала и потому не особо верила всяким байкам.
– Ну, что там? – встревоженно уставилась Дисси в задумчивые глаза магини.
Правильно она смекнула, что нельзя сейчас Астре в себе копаться, девушка от обиды на подлость учителя может до какой-нибудь глупости додуматься, вроде мести. Пусть лучше в её проблеме разбирается, а там знахарка ей ещё что-нибудь новенькое подкинет… да и задумка одна появилась… пожалуй, стоит попробовать.
– Ничего страшного, Дисси, но ты всё равно не волнуйся, – чуть припухшие от слёз серые глаза в мокрых ресницах смотрели на старшую сестру с неподдельным участием и заботой.
Словно не её наивное сердце несколько минут назад окончательно разбила пришедшая убивать соперницу оборотница. Разумеется, боль из кровоточащей раны, открывшейся в душе, пока никуда не ушла, но, как оказалось, если её не бередить, то становится немного легче.
